Одиль сделала два шага вперед, повернулась к напавшему. Она выпрямилась, как королева, и ее волосы развевались за ней в буре обливиса.
— Я знаю твое лицо, — сказала она бархатным голосом, полным яда. — Ты — сын своего отца. Вот как! Избранный король нашел способ докучать мне даже после смерти.
Она шагнула вперед, ступала робко, голова еще плохо держалась на шее. Она протянула руку, коснулась Герарда, от этого он вздрогнул. Она погладила его скулу. Ее ноготь оставил свежий порез рядом с другими.
— Скажи, маленький принц, что ты сделал с моим лейтенантом? Что ты сделал с моей милой Инрен? Ты убил ее, как твой отец поступил со многими моими верными слугами?
Герард не мог ответить. Его рот открылся, но только в отчаянном вдохе. Обливис поднял его. Он был беспомощен. Одиль резко взмахнула рукой, и обливис свесил его между указательным и большим пальцами, Герард замер над городом далеко внизу.
— Дар Богини из пророчества, пришедший в мир смертных, — отметила Одиль, глядя, как Герард брыкался, как обреченный в петле виселицы. Она сверкнула улыбкой. Когда она снова заговорила, кровь и слюна летели изо рта. — Дары вашей Богини ужасны.
Айлет смотрела, застыв, ее тело было как лес из обливиса. Время замедлилось, каждый удар сердца пронзал ее грудь.
Один удар, глаза Герарда расширились, он понял, что обречен.
Второй удар… она ощутила, что что-то звало ее. Пульс магии, силы.
На третий удар она повернулась, посмотрела не своими глазами, а своим духом во тьму Сущности, поднявшейся в центре короны из эйтра. Она видела жуткую силу, привязанную к материальному миру живым металлом, который она захватила.
Сущность смотрела на нее. Манила.
Оромор шептала ей на ухо: «Сейчас, сейчас, сейчас».
Ее сердце ударило в четвертый раз.
Одиль махнула рукой. Обливис на горле Герарда пропал. Айлет бросилась вперед, оттолкнулась ногами, поехала на животе по гладкой ладони. Крик Герарда бил ее по ушам, пропал вдали.
Она схватила корону обеими руками. Она не замечала, как металл обжигал ее кожу. Она не заметила шок, ударивший по костям, по нервам, взорвавшийся в голове. Она заметила только, как просто было поднять огромную корону из тяжелого металла и опустить на свою голову.
ГЛАВА 18
Это было иллюзией. Отчаянной иллюзией разума, сходящего с ума, борясь с приближением смерти к физическому телу. Но только это он видел в обжигающей тьме. И он хотел отвести взгляд, но не мог.
Фендрель сделал шаг ближе. Это заставило Террина опомниться. Фендрель был его врагом. Он встал и попятился.
«Стой!» — рявкнул Фендрель.
Террин ощутил край ямы под пятками. Еще шаг, и он упадет, присоединится к Нисирди в кипящей тьме. Смола поднималась, ниспадала ручьями с потолка. Вскоре будет не важно, устоял он или упал.
Но Фендрель умолял взглядом. Он протянул дрожащую руку, по которой текла почерневшая кровь. Больше крови полилось из порезов на его теле, Террин узнал порезы из ритуала, которым Фендрель очищал Айлет.
«Ч-что ты делаешь?» — осведомился Террин.
«А как это выглядит? — прорычал Фендрель. — Спасаю твой неблагодарный зад, — он сделал еще шаг, в этот раз с опаской. Его лицо было бледным от потери крови, его голая кожа была белой под потоками почерневшей крови. — Иди ко мне. Возьми меня за руку. Я могу вытащить тебя отсюда».
Террин покачал головой.
«Ты хочешь моей смерти. Смерти. Я знаю тебя хорошо, Фендрель. Я не буду тебя слушать».
Фендрель сглотнул. Он не говорил, но его протянутая рука не дрогнула.
«Ты приказал убить меня, — сказал Террин. — Ты смотрел мне в глаза и объявил меня недостойным. Не достойным Ордена. Богини, — он скрипнул зубами. — Не достойным тебя, — воздух был таким горячим, что на его коже появились волдыри, он ощущал себя как мясо над костром. Он дрожал, задыхался. Слезы катились по щекам и испарялись.
Но он не мог отвести взгляда от того мрачного лица. Тому лицу он доверял больше всех. Его наставник учил его жизни в Ордене. Он спас его из обломков Кро Улара. Мужчина взял его под свое крыло, дал ему убежище, цель и все, чем он был.
Его убийца.
«Я видел всю твою ложь, — рявкнул Террин. Пар от горящей смолы был занавесом между ними, но Фендрель прошел сквозь него, словно пара там не было, сокращая расстояние между ними. Террин чуть отодвинулся. Его губы приоткрылись в гримасе боли. — Мы — не слуги Богини. Мы преследовали и убивали Ее творения. Мы вели себя так из страха. Страха Эвандера. Этот страх заставляет всех людей подавлять, а не питать и освобождать. Это страх, не вера, делает нас такими, искажает и превращает в монстров, которые хуже тех, на кого мы охотимся».