— Ты не нужен мне в моей тени, Террин, — сказал Герард. — Я могу стоять на своих ногах, справляться со своими монстрами и демонами, — он поднял другую руку, сжал плечи Террина и посмотрел в его глаза. — Иди. Разбей цепь, которая привязывала тебя ко мне все эти годы. И когда ты найдешь свою любовь, вернись, если сможешь. Но приезжай только по своей воле. Понимаешь?
Лицо Террина исказилось. Он обнял Герарда на миг, но этого хватало.
Он отодвинулся, повернулся и поспешил по лестнице так быстро, что плащ развевался за ним. Герард стоял у перил галереи, смотрел, как он вышел из дверей Дюнлока в угасающий свет снаружи.
— Ступай с миром, брат, — прошептал он.
У двери кабинета он потянулся к ручке, услышал смех — голоса его жены и девочки, рожденной с тенью, полные радости. Душа Герарда запела, но сердце болело. Тихие слезы катились из его глаз.
ГЛАВА 26
Весна началась в горах, когда Айлет добралась до заставы Гилланлуок. Она спрыгнула с Честибора у входа. Ее пальцы отыскали тайный механизм, врата приоткрылись и застряли.
Ворча ругательства, Айлет схватилась за доску и потянула. Она тянула снова и снова, пока врата не стали двигаться. Когда она открыла их так, чтобы прошел ее конь, она тяжело дышала. То, что раньше удавалось просто, теперь стало намного сложнее. Она и не понимала, как постоянно полагалась на силы тени, даже когда Ларанта была подавлена.
Но Ларанта пропала. Она была одна. Ей придется научиться справляться. Хотя бы немного.
Айлет повела Честибора во двор к конюшне. Там было холодно, место казалось заброшенным. Снег еще возвышался у стен. Часть крыши обвалилась с одной стороны, и тут не жила венатрикс, чтобы починить ее. Старый загон Честибора еще можно было использовать, и крысы не добрались до бочки с овсом. Только смелая крыса полезла бы в запасы венатрикс.
Обслужив все нужды коня, Айлет вышла во двор, повернулась к дому. Она замерла на миг, расправив плечи, руки висели по бокам. Она медленно вдыхала весенний воздух.
Давление воспоминаний окружало ее — воспоминания девочки и ее одинокой наставницы. Воспоминания о тренировке со скорпионой, драках с кинжалами и без оружия. Она посмотрела на трупный дом и поежилась от мрачных воспоминаний о том здании. Смерть, кровь и печаль.
И всюду — воспоминания о Холлис.
Эти воспоминания не были фальшивкой, да? Не все. Они не были ложью. Ее годы обучения у Холлис, годы верности и службы… там была правда, ее нужно было найти.
Но если та правда строилась на лжи, каким частям она могла доверять?
Айлет прошла в дом. Было холодно, как в гробнице, но она развела огонь в камине и открыла окна, впуская свет солнца и воздух. Запах в доме был затхлым, но Айлет не собиралась задерживаться, так что не затеяла уборку.
Несмотря на слова Террину месяцы назад, Айлет не отправилась сразу в Дроваль. Хоть инстинкт гнал ее в последнюю охоту, она приняла правду: без магии и силы Ларанты она не переживет зиму в горах. Честибор не должен был умереть от холода или голода.
Она переплыла на пароме реку и отправилась к городу в районе Луквин, далеко от Водехрана, там ее не обнаружили бы… если бы он глупо последовал за ней. Ее навыки были ограниченными, но ей не требовались яды венатрикс или особое восприятие тени, чтобы охотиться, так что она смогла убедить местного управляющего дать ей и ее коню крышу над головой в обмен на ее навыки охотницы. Она поставляла зимой город зайцами, фазанами и даже оленями. Она просила мало за это — комнату и загон для коня — а жители наслаждались свежим мясом зимой, а не только копченым или вяленым.
В то время она скрывала красный капюшон. Люди пялились на ее почти лысую голову и шрамы, но не задавали вопросы. Она держалась замкнуто, выполняла работу, и зима прошла. При первых признаках весны Айлет уехала на Честиборе к северным горам.
Холлис оставила запасы дров в ящике. Айлет взяла больше дров, добавила их в камин, где уже потрескивал огонь. В комнате с низким потолком стало теплее, и она посмотрела на стол Холлис и ниши в стене у камина.
Она хотела отправиться в высокие дикие части Скады, но знала, что это было бы глупо. Она не найдет то, что искала, если у нее не будет цели. Горы были огромными, леса — широкими. А ее смертные ощущения были ограниченными.