«Только не сходи с ума, – хотел сказать ему Перрин. – Держись». Однако острое чувство вины сковало язык. Потому что он хотел сказать это Дракону Возрожденному, а не своему другу детства. Он очень хотел, чтобы его друг не спятил; Дракон Возрожденный должен был оставаться в своем уме во что бы то ни стало.
– Милорд Дракон! – внезапно окликнул Ранда один из Аша'манов, почти совсем мальчик, с темными глазами, большими, как у девушки, без меча и дракона на воротнике черного мундира, который он тем не менее носил с большим достоинством. Наришма, так его звали, насколько помнилось Перрину. – Взгляните на юго-запад.
Со стороны леса, на расстоянии мили или чуть больше, показалась бегущая женщина в высоко подоткнутых юбках. Перрин сразу определил – айилка. Хранительница Мудрости, хотя пока поручиться за это было трудно. И все же он почти не сомневался. При виде нее все его опасения вспыхнули с новой силой. Стоило им пройти через переходные врата, и тут же, точно из-под земли, возникает кто-то из тех, кто оставался в Кайриэне. Вряд ли это сулит хорошие новости. Когда Перрин отправился вызволять Ранда, в Кайриэне снова стали появляться Шайдо, но для айильцев Хранительница Мудрости оставалась Хранительницей Мудрости, к какому бы клану она ни принадлежала. Пока их кланы убивали один другой, эти женщины ходили в гости друг к другу, точно соседи на чашку чая. Два айильца, дерущиеся не на жизнь, а на смерть, расступались, чтобы позволить Хранительнице Мудрости пройти между ними. Может быть, со вчерашнего дня все стало иначе, а может быть, и нет. Перрин тяжело вздохнул. Даже в самом лучшем случае вряд ли ее появление означает хорошие вести.
Почти все, кто находился рядом с ним, испытывали те же чувства. Рябь пробежала по рядам, копья были взяты на изготовку, стрелы наложены на тетивы луков. Кайриэнцы и майенцы понадежнее устроились в седлах, Айрам с горящими от возбуждения глазами вытащил меч. Лойал, опираясь на огромный топор, с явным сожалением поглаживал пальцами лезвие. Топор был инкрустирован золотом и украшен выгравированными на нем листьями и завитками. Инкрустация немного стерлась от частого использования топора. Если Лойалу придется снова пустить его в ход, он сделает это, но с такой же неохотой, как и Перрин, и в большой степени по тем же самым причинам.
Ранд просто неподвижно сидел на коне с непроницаемым выражением лица. Мин подъехала поближе и погладила его по плечу – так человек пытается успокоить мастифа, у которого шерсть встала дыбом.
Хранительницы Мудрости не проявляли внешних признаков беспокойства, но это не означало, что они бездействовали. Сорилея сделала жест рукой, и дюжина женщин из тех, которые охраняли Айз Седай, присоединились к ней и Эмис, держась на значительном расстоянии от Ранда и Перрина. У не многих из них в волосах виднелась седина, и только у Сорилеи было морщинистое лицо, но это ни о чем не говорило, потому что среди тех Хранительниц Мудрости, которые находились здесь, вообще мало у кого заметна седина в волосах. Факт оставался фактом – не многие айильцы доживали до седых волос. И все же эти женщины обладали определенным положением или влиянием, как бы то ни называлось у Хранительниц Мудрости. Перрин видел, что Сорилея и Эмис неоднократно советовались с ними и прежде, хотя «советовались» не совсем точное слово. Говорила сейчас только Сорилея, иногда Эмис вставляла слово, а остальные слушали. В какой-то момент Эдарра явно принялась возражать, но Сорилея без особых усилий подавила этот протест и сделала знак двум другим, Сотарин и Косайн. Те тут же подобрали руками юбки и быстро, только ноги замелькали, устремились навстречу бегущей женщине.
Перрин успокаивающе похлопал Ходока по шее. Еще не пришло время убивать. Пока еще нет.
Три Хранительницы Мудрости встретились примерно в полумиле от холма и остановились. Они поговорили совсем немного, а потом вместе побежали к холму. Прямо к Сорилее. Вновь пришедшая, молодая длинноносая женщина с массой неправдоподобно ярких рыжих волос, торопливо начала что-то объяснять. По мере того как она говорила, лицо Сорилеи каменело. В конце концов огненноволосая женщина замолчала, и все Хранительницы повернулись к Ранду. Однако никто не сделал движения в его сторону. Они просто ждали, сложив руки на животе, не менее загадочные и непостижимые, чем Айз Седай.