И остальные дамы наверняка непростые, но врать не буду.
— В наших краях есть похожее испытание, — ответила я, — Про некоторых дам говорят «и орехи грызть ей незачем: разложит на лавке да присядет, небось расплющатся, как под мельничным жерновом».
Все чего-то заохали, заахали. У дам задницы зачесались. Жена принца Генриха, Екатерина Медичи, итальянка, переспросила. Они по-итальянски все более-менее понимают, но без уверенности, когда что-то странное слышат.
— Господа, она действительно имела в виду, что дама должна сесть просто на лавку просто задом и раздавить орехи, — удивленно сказала Екатерина Медичи.
— Просто задом или задом в платье? — спросила Анна д’Этамп.
— Намекаете, что у них в платьях сковородки вшиты? — ответила королева.
— Некоторые и не на такой обман готовы пойти, — не любит меня эта Анна, ой не любит.
— А подать сюда орехов! — сказал король.
Вынесли полное блюдо орехов. Лесных. Я-то приготовилась, что грецкие притащат.
— Подать сюда лавку! Жесткую! — приказала Анна д’Этамп.
Дура. Подали бы какую-нибудь мягкую мебель, а здесь для благородных только мягкая и есть, так хрен бы я что раздавила.
Подали лавку. Анна сама выкладывает орехи в скорлупе, потверже выбирает. Сама, поди, и фундука своей костлявой задницей не раздавит. Или как раз, потому что костлявая, и раздавит?
Готово? Все смотрят. Я просто подняла платье и села. Повертелась для верности, встала. Орехи в масло. Все замерли, на лавку смотрят. А у меня один орешек между булок застрял. Я его сжала, а он как хрустнет!
Я не то, чтобы тяжелая. Но ореху много ли надо? Кожа у ведьм крепкая, да и зря я что ли задницей без малого месяц об седло стучала. Ладно, немного поворожила. Шепотом. Пока орехи несли.
Все охают, ахают. Дамы кавалеров пихают, чтобы чем-нибудь короля отвлечь. Вдруг он всем дамам предложит хотя бы орешек раздавить. И не об лавку.
— Хотел бы я знать, какое у вас испытание для Благородных Рыцарей, если от Прекрасных Дам требуется подобное, — поинтересовался наследный принц Генрих.
Кто другой бы десять раз подумал и промолчал. А он наследный принц, что ему сделается. Подозреваю, что его жена надоумила, она вся из себя такая в мужа влюбленная, но горячая южная женщина и никому спуска не даст.
— Извините за мой французский, но про рыцарей есть у нас пословица «Какой ты в черта рыцарь, если голой жопой ежа не убьешь», — ответила я.
Господа недоумевают. Может, я что-то не то имела в виду. Принцева жена опять переспросила.
— Господа, она действительно имела в виду, что рыцарь должен убить ежа обнаженными ягодицами, — удивленно сказала Екатерина Медичи.
Господа заохали, заахали.
— А подать ко мне королевского егермейстера! — сказал король.
Сбегали за старшим егерем. Седой дядька, поджарый, серьезный. У него в подчинении вся королевская охота, как бы не несколько сот человек по Франции в целом.
— Чтоб завтра к завтраку доставил мне живого ежа! — сказал король.
— Слушаюсь, Ваше Величество! — ответил егермейстер.
В ночь вся королевская рать поднялась в лес ловить ежей. Загонщики с гончими, ловцы с сетями и подсобники с факелами. Лес чуть не сожгли, всех зверей перепугали. Отловили сто ежей. Отобрали из них самого большого и красивого, остальную стаю отвезли в лес и положили каждого где взяли. Отборного ежа покормили с королевского стола. Вымыли с мылом, духами сбрызнули, сделали маникюр-педикюр, ленточкой перевязали и на позолоченном блюде королю понесли.
Ёж сначала сильно удивился. Потом в последний момент выудивился обратно и сбежал. Ловили всем дворцом. Собаки на мыло и духи след не берут. Егермейстер за сердце хватается, награду золотом обещает. Первым делом поварам золота пообещал, если король завтрак затянет. У них вкусненькое всегда с запасом. Мало ли вдруг Его Величеству что не понравится, или наоборот, понравится и добавки попросит.
Король боком к окну сидит, а я напротив окна и все вижу. Выбегает во двор ёж размером с хорошую собаку. За ним лавиной всякой твари по паре. И поварята с кухни, и пажи, и швейцарцы, и полотеры, и плотники. Впереди егермейстер несется, бодрый такой старикан, аркан над головой крутит, орет «брать живым».
Вокруг вперемешку то стройка, телеги, грузчики, маляры, то придворные дела всякие. Толпа леса у стены снесла и двух рыцарей смяла. Конных. Ёж вертится, крутится, в руки не дается. Спереди кусается, сзади колется, хвост поджал, лапки грязные, скользкие. Осень, дождик, а он уже по клумбам прошелся. На любимых розах королевы немало погони отсеялось.
Под телегу ежа загнали, хотели колеса оторвать, чтобы на него упала. Егермейстер не дал. Ёж живой нужен, а не прессованный.