— Сейчас жаловаться пойдем, — сказал Вольф, — Кто в Риме хозяин, Папа или его псы?
— Я бы сначала поела, — сказала Оксана, — У вас деньги есть?
Судьба неизвестного ей человека ее не очень беспокоила.
Из-за поворота улицы появился стражник с алебардой. За ним ехал какой-то человек на осле, а за ним шли двое монахов.
— Бенвенуто! — Ласка сразу узнал всадника и подбежал к процессии.
Живописец выглядел не то, чтобы неважно, а краше в гроб кладут.
— Ласка!
— Стоять! — скомандовал старший монах, — Бумаги покажите.
Вольф достал пергамент, который Папа на прощание продиктовал секретарю. Монах возложил на нос очки и внимательно прочитал короткий текст.
— И заодно отпущение грехов, — сказал монах, — Никогда бы не подумал.
— Все в порядке?
— Да. Забирайте и увозите из Рима, пока он еще чего-нибудь не натворил.
Стражник и второй монах сняли Бенвенуто с осла и поставили на ноги. Тот не устоял, и Ласка еле успел его подхватить.
— За что это его? — спросил Вольф.
— За ересь, за что же еще, — ответил монах, — Сам пусть расскажет.
В заколоченном доме еды нет, а все уже порядком проголодались. Поэтому отправились в ближайшую таверну. За прислугу здесь вертелись хозяйские дети. Бегом принесли кувшин вина, кувшин поменьше аквавиты, корзинку хлеба, и чуть попозже на всю компанию целого каплуна на вертеле. Здесь готовили только каплунов на вертеле и продавали по кусочкам или целиком. Зато никому ждать не приходилось.
Бенвенуто, выпив пару стаканчиков аквавиты и хорошую кружку вина, немного пришел в себя.
— За что тебя? — спросил Ласка.
— За ангелов.
— С каких пор в Риме нельзя ангелов писать? — удивился Вольф.
— Донесли, что я ангельские лики писал с девушек.
— Что в этом такого? — спросил Ласка, — Девушки бывают добрые и красивые как ангелы.
Оксана попыталась сделать доброе лицо, как у ангела, но никто не заметил. Ее даже забыли представить несчастному итальянцу, а самому по себе ему сейчас точно не до того, чтобы по сторонам смотреть и на красавицах взгляд задерживать. К тому же, она плохо понимала по-итальянски.
— Ангелы суть Божьи сыны и воины небесного воинства, — ответил художник.
— У нас ангелов пишут символически, — сказал Ласка, — Согласно канона. Не всегда и поймешь, что за фигура с крыльями. Батюшка наш хорошо про иконопись рассказывал…
— Здесь свои каноны. Ветхий завет гласит, что ангелы выглядят как прекрасные юноши. Вспомните хотя бы, с чего началась история про Содом.
— Да помним, помним, — сказал Вольф, Но ты же рисовал только лица? Не фигуры?
— Лица. И руки еще.
— Лица молодые, чистые, румяные, без бород и усов, при длинных волосах?
— Именно так.
— Почему решили, что женские? Вот, Ласка наш под описание почти подходит.
— Да я похоже написал кое-кого. Узнали.
— Беда.
— Беда и есть. Донесли, арестовали, били, пытали, спать не давали. Но осторожно. Ждали, кто за меня заступится. У меня же заказов набрано по духовной линии.
— И как? Заступались?
— Наверное. Откуда мне знать. Но на помилование из лап Инквизиции кроме как у Папы влияния нет ни у кого. А Папа, благослови его Бог, сказал не торопиться, сплеча не рубить.
— Нас ждал, — сказал Ласка, — Извини, что задержались. Пришлось еще в Крым сгонять.
— Ты меня спас и еще извиняешься! Святой ты человек, Ласка.
Тем временем, снаружи собиралась возмущенная общественность. Накопилась до критического количества и полезла внутрь.
В таверну зашла делегация из пяти человек. Трое пузатых сеньоров, священник им под стать и мужчина средних лет с мечом на поясе.
— Еретик!
— Святотатец!
— Безбожник!
— Коварный соблазнитель!
— Выходи и сражайся!
— Мы тебя научим Господа любить!
Ласка встал и спросил:
— Можно, я за него выйду?
— Ты? Да у тебя пушок вместо усов. Не лезь не в свое дело, — сказал мужчина с мечом.
Ласка вытянул саблю из ножен до середины клинка и вспомнил, что в прошлый раз он с этой саблей только чудом отбился от противника с таким же тонким длинным мечом.
— Куда ты с саблей-то лезешь? — скептически протянул меченосец.
— Подождите, господа, — сказал Вольф, — У нас помилование от самого Папы.
— Это по ангелам?
— Да.
— У нас к нему свои счеты, у Папы свои.
— Вас устроит, если Бенвенуто Белледонне навсегда уедет из Рима?
Пузатые сеньоры задумались, а меченосец глянул на них и ответил:
— Эй, немец! Мне уже заплачено. Предложишь деньги вернуть? Я рассержусь.