Вернули коня в стойло. Оказалось, что он уже поставлен на довольствие, и ему полагается две мерных торбы овса. У стойла дожидались еще и шорник с подмастерьем. Коня быстро обмерили со всех сторон, поохали, поахали, поцокали языками и пообещали, что завтра будет и седло, и уздечка.
— Как у немцев все быстро и ладно, — сказал Ласка.
— Особенно, когда платят Фуггеры, — улыбнулась девушка, — Мой крестный — дядя Антон.
— Ты как, не передумала? Теперь примерно представляешь, что это за конь?
— Примерно да.
— Насколько примерно?
— Огнедышащий конь из Подземья. Наполовину. Они там намного больше, а этого даже можно скрещивать с обычными кобылами, с теми, что покрупнее.
— Его отец — конь Бури-Богатыря, если тебе это что-то говорит.
— Ты знаешь, кто такой Буря-Богатырь?
Ласка удивился. В Москве все слышали про Бурю-Богатыря. Немцы тоже?
— А то! — ответил он, — Это легендарный убийца змей, змеев и ведьм. Причем до сих пор, похоже, живой. Верно?
— Верно. Откуда ты знаешь про него? — спросила Рафаэлла.
— В Москве матери детям на ночь рассказывают истории из его жизни.
— Вот так просто?
— Да, а что?
— Хорошо, а ты знаешь, откуда во Франции взялся конь Бури-Богатыря?
— Из-под земли, насколько я понимаю.
— Прямо из-под земли?
— Одна ведьма рассказывала сказку про руанскую горгулью. Горгулья вылезла когда-то из-под земли, а потом святой Роман закрыл этот выход именем Господа. Но Буря-Богатырь христианин, и он открыл проход с той стороны. Его укусила большая ядовитая змея, но конь спас. Пока всадник отлеживался, конь портил кобыл. Потом Буря-Богатырь забрал своего коня и ушел, наверное, тем же путем.
— Да, почти так все и было. Ты в Париже вел какие-то дела с ведьмами?
— Немного.
— Расскажи, не бойся. Я не побегу жаловаться в инквизицию. Моя прабабушка тоже была ведьмой.
Слово за слово, и Ласка рассказал всю историю про парижских ведьм.
— Пойдут слухи, что вы сожгли Колетт, — сказала Рафаэлла.
— Наверное. Это очень важно или не очень? Нас ведь там никто не видел.
— Не хочу тебе огорчать, но вам всем это еще икнется, — сказала Рафаэлла, — Если другие ведьмы захотят вас найти, то найдут. Нельзя просто взять и убить одну из них.
— Да у вас их жгут почем зря!
— Не почем зря, а на костре посреди площади. Чтобы не пролить кровь и не дать умирающей ведьме схватить кого-то за руку. И обязательно при поддержке священника или нескольких, — девушка вздохнула, — Но серьезное дело попало в руки дилетантам. Последнее время у нас жгут или обманщиц, выдающих себя за ведьм, или дур, которые балуются мелким бытовым колдовством, или самых обычных баб по ложным доносам или из личной неприязни. Иногда не везет и настоящим колдуньям. Но редко.
— Где это видано, чтобы по доносам жечь простых баб, — удивился Ласка, — От баб миру сплошная польза, они ведь всегда при деле.
— Папа говорит, что перебесятся. И дядя Антон того же мнения. Они говорят, что еще при нашей жизни будет большая война католиков с протестантами, и всем станет не до ведьм. Но я не об этом. Настоящую ведьму нельзя убить безнаказанно. Если ты, конечно, не святой и не Буря-Богатырь, про которого до сих пор даже папа не знает, кто он такой или что такое. На половину подробностей, за которыми бы стоило следить, вы наверняка не обратили внимания. Предсмертное проклятие было?
— Нет. Точно нет.
— Силу она успела передать?
— Не знаю.
— На шабаше она бывала?
— Да.
— За нее будут мстить или другие ведьмы, или слуги дьявола. Понятно, что вы не такого уровня враги, за которыми стоит бегать по миру. Но если вдруг дорожки пересекутся, то вам эту Колетт припомнят.
Ласка пожал плечами.
— Я от живых мертвецов ушел, от Вия ушел, от королевских и папских палачей ушел, от татар ушел, от змея с собачьей головой ушел, из Двора Чудес ушел и от ведьм с чертями уйду.
— Ага. Папа примерно так говорит маме, когда она просит его поберечься. И у него список намного длиннее. Просто будь очень осторожен. У тебя нет за спиной такой поддержки, как у папы.
— Хорошо.
Рафаэллу в императорской конюшне знали. Многие рыцари, старые и молодые, здоровались первыми. Но все держали дистанцию. Она хорошая девушка, но не из их круга. Недостаточно благородная, чтобы куртуазно ухаживать, добиваясь руки и сердца. Но достаточно благородная, чтобы не соблазнять ее просто ради плотских утех.
Придворный шорник сделал отличное седло. Мужское повседневное, не боевое и не турнирное. И коню как родное встало, и всадница села, как тут и была. Правда, высоко получилось, хоть лесенку подставляй. И стремена не на тех местах, что у нормальных коней, а выше. Рафаэлла залезала, схватившись за специальные ручки по бокам седла и подтянувшись, чтобы поставить ногу в стремя. Шенкелями управлять получалось совсем непривычно, а шпорами и вовсе боязно.