Он не особо и колдун, честно говоря. Да, может деревяшку оживить, ну там какие-то штуки простенькие. Но с колдовства жить вообще сложно. Это надо к королю под руку, да постоянно что-то новое выколдовывать. А короли народ такой… Ладно короли, вот с придворными ужиться это беда. В общем, если ты пан, как Твардовский, то можешь и при короле неплохо жить, а если не пан, то выше головы лучше не прыгай. То ли дело мельница. Вода течет, жернова крутятся-вертятся, батраки мешки подтаскивают, а ты только сиди да покрикивай.
Прогнать кикимор с лешими Ян не осилил. И Чорторыльскому ничего не предъявишь. Они в договоре не упоминались. Вот тебе, законный покупатель, бумаги на мельницу, а кикимора не субъект права, в бумагах не поминается.
Освятить? Как ты пруд с плотиной освятишь, чтобы надолго помогло? Это же не дом. В пруду красный угол выкопать и там икону утопить?
Ян на Чорторыльского обиделся и решил подстроить так, чтобы Люциус к нему сам пришел и сам пообещал нечисть с мельницы выгнать. Если самому на поклон идти — надо что-то предложить. Поэтому Ян решил сделать так, чтобы не он к Люциусу, а Люциус к нему на поклон пошел. Нашел вора, который взялся залезть к Чорторыльскому. Да-да-да, меня.
Тот самый сундук, за который Ян от Чорторыльского мельницу получил, стоит у пана в спальне. В том сундуке хранится его казна и прочие сокровища. Сундук закрыт на надежный немецкий замок. Надо зайти ночью и открыть замок, а сундук не трогать, он все равно не откроется.
Дом у Чорторыльских большой. Добротный старый дом на семью в три поколения. Но семьи у Люциуса нет, и его душегубы там живут как в казарме. Они, хоть и дрянные, но шляхтичи. По мелочам не воруют. Вообще, мелкое воровство это не шляхетское дело. Из казны золота позаимствовать или за трофеи подраться — это они могут, а чтобы за столом солонку стащить, так это никак. Даже те из них, кто убийцы, грабители и насильники, до воровства не опустятся. Хотя, как по мне, так воровство — меньший грех, чем кровопролитие.
Если вспомнить, то люди, которые грешат по-крупному, часто любят почитать морали по поводу мелких грешков. Иному черти в аду готовят встречу с герольдами и трубачами, а он на грешной земле мужику за бранное слово выговаривает.
Так вот, о чем это я? Сундук. Замок. Дом полон людей. Как стемнеет, так они чаще за столом, чем в постелях. Я обернулся волком, прыг-скок по крышам и крюк с веревкой на чердак занес. Как тогда на башне в Вене. Потом снизу подошел, веревку продернул, нитку завязал. Раз, другой я туда ходил. Тяжело, сложный замок. И ломать не могу, услышат. Пьяный шляхтич не то, что оборотня, самого черта не боится. Сколько у меня родичей так полегло. Наш брат как крови нюхнет, так тоже сам черт не брат. Но одно дело простаков на испуг брать, а другое — когда стоит напротив мрачный дядька вроде тебя, Ласка, только постарше, и с саблей вроде твоей.
Первые два раза я пытался вскрыть замок ночью. Ничего не выходило. На третий раз пришел ломать, еще звезды не взошли. Тут меня сундук и окликнул. Но я-то знал, что сундук не простой, я ему привет передал от Яна и из масленки на петли капнул. А он мне насчет замка подсказал.
Утром Люциус обнаружил, что сложный замок немецкой работы открыт. Сундук Чорторыльскому нажаловался, будто не я приходил, а трое немцев замок ломали и с сундука крышку сковырнуть пытались, да он не дался. Обещали, якобы, немцы прийти с ведьмой, с колдуном и с разрыв-травой. Да еще святой воды прихватить, вдруг крышку изнутри черти держат.
Люциус, не будь дурак, побежал к Яну. Немецкий замок-то ему не помог, а сундук работы Яна сокровища защитил и не открылся. Ян тогда как раз закончил вырезать ту дубинку. Отдал ее Люциусу в обмен на то, чтобы тот убрал кикимор с мельницы.
Люциус положил дубинку в сундук, а кикимор с лешими с мельницы прогнал. Знаете, как? Пришли бесы и всех на пинках вынесли. Те самые бесы, на которых Ян в Полоцке в корчме жаловался.
Мельница заработала, крестьяне муку повезли, жернова закрутились. Только бесы постоянно что-то ломали по мелочи, и у Яна никак не получались сидеть да покрикивать. Бесы, они конечно, не сами по себе и своих старших слушаются, но народец подлый и пакостный. Вечно чего-то требуют, будто они тут главные, а мельник им должен дань платить. Получилось, что Ян дубинку зазря отдал, хрен редьки не слаще. Дубинки-то он режет не по штуке в неделю. Даже и не в месяц, и не в два. Дерево особое да все такое.