-- Вижу паруса! -- словно подтверждая слова Фишера, донесся крик из «вороньего гнезда». -- Много парусов на вест и норд-вест-вест!
-- Сёдерманланд. -- с мрачной уверенностью произнес командир «Даннборга».
-- Да. -- с какой-то даже беспечностью кивнул коммодор. -- Это, несомненно, он. Прикажите трубить боевую тревогу и сигнализируйте по эскадре -- «Выдвигаемся навстречу неприятелю».
***
-- Э`гвин, голубчик, и все же это очень нехо`гошо с вашей сто`гоны, избавляться от меня именно тогда, когда намечается такая славная д`гака. -- майор фон Лёве со скепсисом глядел на марширующих мимо него и генерала фон Эльке мушкетеров. -- Нешто п`гистало гва`гдии т`гуса п`газновать?
-- Понимаю вашу обиду, друг мой, -- ответил Эрвин. -- Понимаю, но не могу принять таких претензий. По сути, ваша миссия будет как бы и не поважнее моей.
-- Ну конечно! -- фыркнул Юстас. -- Вы будете бить поме`ганскую сволочь, а я изоб`гажать что-то опасное на штеттинском т`гакте. Всю жизнь мечтал!
-- Оставьте вы уже это фанфаронство. -- вздохнул генерал. -- Ведь прекрасно понимаете, что при штурме замка от кавалерии проку будет мало...
-- Меж тем конных егерей вы берете с собой. -- ввернул лейбгвардии-майор.
-- Егерей и спешить можно. -- не моргнув глазом, парировал фон Эльке. -- Они от этого стрелять хуже не станут. Прекратите уже дуться, дружище -- быть может, от успешности рейда «Серых соколов» весь исход боя будет зависеть? Вот только представьте себя на месте маршала Кабюшо -- вы заняли позицию, готовитесь ее удерживать, и тут вам докладывают, что у самой столицы заметили части бранденбуржской гвардии. Что вы предположите? Да все что угодно, включая обход с тыла частью нашей армии! Снимете вы хотя бы бригаду, чтобы парировать возможную угрозу?
-- Это вполне ве`гоятно, -- нехотя признал фон Лёве. -- Но мне это все `гавно не по душе. Слишком из`гядный к`гюк выходит, как бы не опоздать.
-- А вы уж будьте добры, расстарайтесь, и окажитесь во вражеских тылах вовремя, Юстас. Я очень на вас надеюсь.
Глава XXII
Отъезд эрцгерцога Эдвина из монастыря решено было организовать как можно менее заметно, чтобы сам он поменьше переживал из-за того, что «все увидят, как он бросает своих солдат». Мафальда посоветовала это Эвелине -- как всегда, таким образом, чтобы та решила, что додумалась до такого сама -- а Эвелина, в свою очередь, предложила фон Швётцеру выехать ближе к вечеру, когда большинство монахов, медиков и помогающих им фрейлин либо были заняты обходом пациентов, либо ужинали в трапезной. В результате покидающего госпиталь наследника престола могли увидеть лишь пара-тройка случайно оказавшихся в монастырском дворе людей. Однако сам он все равно был страшно недоволен -- проходившая мимо кельи, которую он занимал, фон Шиф издалека услышала его голос:
-- Не надо мне никаких одеял! Нечего меня закутывать, как ребенка!
«С кем это он там препирается? -- заинтересовалась первая фрейлина. -- С Эвелиной молодой человек таким тоном говорить не решится -- значит, видимо, с кем-то из наших дам?»
Женский голос, послышавшийся в ответ, подтвердил ее догадку:
-- Ваше высочество, что вы имеете против одеяла? Ваши доблестные солдаты укрываются здесь точно такими же!
Мафальда узнала Миранду, получившую утром звание капитана и, судя по ее решительному тону, уже освоившуюся в новом статусе.
-- Да что ж это такое, мне теперь что, всегда женщины будут указывать, что делать?! -- новых аргументов против того, чтобы укутаться в дороге Эдвин не нашел, и поэтому сменил тему. -- Может, теперь у нас вообще женщины будут всем править и все решать?!
«Вообще-то мы и так всегда все решаем», - усмехнулась про себя фон Шиф и заглянула в приоткрытую дверь кельи.
Пасынок Эвелины, уже одетый, стоял возле кровати, с суровым видом поглядывая на замершую перед ним, со скатанным в валик одеялом в руках, миниатюрную Миранду.
-- Капитан, вам нужна помощь? -- обратилась к ней первая фрейлина, уже готовая снова начать словесную битву с наследником.
-- Нет, госпожа майор, я справляюсь! -- с уверенным и радостным видом отрапортовала Миранда и снова повернулась к Эдвину. -- Его высочество уже готов ехать, и я как раз говорила о том, что в дороге ему нельзя замерзнуть. А он поблагодарил меня за то, что я приготовила ему этот плед.
-- Совершенно верно, -- кивнул наследник с кислым выражением лица. -- А теперь нам пора идти. Раз уж все так хотят, чтобы я поскорее убрался отсюда.
С этими словами он вышел из кельи. Миранда с одеялом поспешила за ним, на ходу кивнув Мафальде, которая проводила их обоих настороженным взглядом. Его высочество, как и прежде, держался так, словно с ним ничего не случилось и он был совершенно здоров, но его бледное осунувшееся лицо и лихорадочно блестящие глаза говорили о том, что у него все еще был сильный жар. «Ничего, он молодой, крепкий, поболеет немного и поправится!» -- отогнала фрейлина-майор тревожные мысли и тоже вышла из кельи. В конце коридора слышались голоса Эдвина и Миранды, которые опять из-за чего-то спорили. Тонкий голосок фрейлины-лейтенанта звучал не так громко, как бас наследника престола, но на редкость твердо и решительно. Чего бы ни требовал от нее на этот раз упрямый эрцгерцог, уступать она явно не собиралась. И это Миранда -- кроткая и застенчивая, раньше почти всегда остававшаяся в тени других фрейлин! «Надо же, как на нас может повлиять получение офицерского звания», -- улыбнулась про себя Мафальда, но потом вдруг поймала себя на мысли, что Миранда как будто бы и раньше, с первого же дня, как они приехали в монастырь, стала вести себя намного смелее и увереннее. Да и не она одна, пришла первой фрейлине в голову новая мысль. Другие придворные дамы, кажется, тоже держались теперь более решительно. Взять хоть Катарину, проболтавшуюся о своем намечающемся романе с фон Шиллингом.
«Кстати, надо узнать, как у него дела», -- вспомнила фон Шиф и ускорила шаг, но, проходя мимо одного из узких окошек, не удержалась и, привстав на цыпочки, выглянула во двор. Зрелище, открывшееся ей, еще больше подтвердило ее наблюдения за Мирандой -- та как раз укутывала шерстяным одеялом сидящего в экипаже Эдвина, который все еще пытался возражать против такой заботы. Самого его видно было плохо, но Мафальда заметила, как он отмахивается от фрейлины, которая не обращала на это никакого внимания. В другой раз фон Шиф непременно досмотрела бы, чем закончится эта сцена, но сейчас она не могла тратить на это время, так что заспешила дальше, решив потом расспросить Миранду, чем еще был недоволен сын Максимилиана Капризного. Когда она проходила мимо следующего окна, то услышала стук копыт и скрип отъезжающего экипажа -- Эдвин, наконец, отправился в столицу. Мысленно пожелав ему благополучно добраться до лучших медиков города, первая фрейлина направилась к ведущей на верхние этажи винтовой лестнице.
***
Из кельи, которую занимал Йоахим фон Шиллинг, не доносилось ни звука. Возле него постоянно дежурил кто-нибудь из монахов или из фрейлин -- чаще всего, как предполагала Мафальда, это была юная Катарина -- так что первая фрейлина решила, что он, скорее всего, спит. Поэтому вместо того, чтобы постучать в дверь, она аккуратно приоткрыла ее и заглянула в образовавшуюся щель -- будить пациента, который пока еще был очень слаб, не стоило. Но, как оказалось, эта предосторожность была излишней.
Фрейлина Катарина, сидевшая рядом с кроватью Шиллинга и наклонившаяся над ним, тут же отшатнулась назад -- Мафальда успела заметить, как мелькнул светло-зеленый рукав ее платья. Пациент и ухаживающая за ним сиделка, без сомнения, только что держались за руки, но майор фон Шиф великодушно решила сделать вид, что ничего не заметила.
-- Простите за вторжение, господин фон Шиллинг, -- обратилась она к пациенту, приветливо кивнув залившейся краской и прячущей глаза Катарине. -- Я хотела узнать, как вы. Если вам что-то нужно, я прямо сейчас передам медикам...
-- Нет уж, хватит с меня медиков, чем реже они меня навещают, тем лучше! -- своим обычным воинственным тоном отозвался ротмистр. -- Фрейлейн Катарина говорит, что они меня боятся -- и правильно делают!