- Не забивай себе голову всякой ерундой, парень, - ответил отец. - Железная дорога фермеров не касается. Не касается Болитов. И тебя тоже. Твое место здесь, как у Болитов заведено.
- Но... - Вентворт выглядел совершенно несчастным. Тиффани покосилась на него. Она понимала, что он чувствует. В конце концов, она тоже занята совсем не тем, чего от нее ждали, иначе она давно вышла бы замуж, как ее сестры, и нарожала бы внуков, чтобы матерью было над чем похлопотать.
Матери, похоже, пришло в голову то же самое, и она переключилась на Тиффани.
- Ты все время где-то пропадаешь, Тифф, - сказала она, стараясь, чтобы это не походило на жалобу. - Побыла бы ты дома подольше.
- Не трогай девочку, - сказал отец. - Она же теперь вроде как главная ведьма, ей везде не поспеть.
Тиффани почувствовала себя совсем малышкой.
- Я и сама бы хотела остаться, - сказала она, - но работы так много. Ведьм просто не хватает.
Мать нервно улыбнулась:
- Я знаю, дорогая, работы невпроворот. Меня то и дело останавливают на дороге люди, которые говорят, что ты спасла их ребенка или отца... Все видят, что ты занимаешься делами, которых никто больше делать не хочет. И знаешь, что люди говорят? Они говорят, ты становишься как Бабуля. В конце концов, с ней даже барон советовался, и с тобой то же самое.
- Ну, Бабуля Болит ведьмой не была, - возразила Тиффани.
- Это как посмотреть, - сказал отец, отвернувшись от Вентворта. Тот сердито вышел прочь и захлопнул за собой кухонную дверь. Джо Болит посмотрел ему вслед и подмигнул Тиффани:
- Ведьмы разные бывают. Помнишь, Бабуля хотела, чтобы ее пастуший фургончик сожгли, когда она умрет? "Сожгите все", - так она мне сказала. - Он улыбнулся. - Я сделал почти так, как она велела. Правда, кое-что не сгорело, так что вот тебе, девочка, небольшой подарочек от Бабули.
К удивлению Тиффани, по улыбающемуся лицу отца текли слезы, когда он вручил ей сверток гофрированной бумаги, перевязанный куском старой шерсти. Развернув его, Тиффани обнаружила маленький жесткий предмет.
- Корона пастуха, - пояснил отец. - Я видел такие и раньше, их не слишком трудно найти. - Он засмеялся. - Но эта особенная. Бабуля говорила, что это корона корон. И если она окажется в руках пастуха пастухов, то превратится в золото. Смотри, она поблескивает.
Тиффани жевала рагу, приготовленное так, как может приготовить только мама, и все смотрела на маленький предмет, вспоминая о временах, когда Бабуля приходила на ферму за едой.
Некоторым казалось, что старуха живет только за счет табака "Бравый мореход", но никто не сомневался: в том, что касалось овец, Бабуля знала все. Но постепенно мысли уплывали куда-то, и Тиффани начала думать о том, что Бабуля делала и о том, что она говорила. Воспоминания обрушились на нее, как снежная лавина.
Тиффани вспомнила, как они бродили с Бабулей по холмам - иногда вдвоем, иногда в компании ее овчарок, Грома и Молнии. Старуха так многому ее научила...
Она так много рассказала мне, подумала Тиффани. Она воспитывала меня, пока мы пасли овец, и учила меня всему, что нужно было знать, и в первую очередь - как присматривать за людьми. Конечно, это не то же самое, что присматривать за овцами.
И все, что у нее было, - пастуший фургончик и ужасный табак.
Тиффани уронила ложку. Не было ничего постыдного в том, чтобы плакать здесь, на этой кухне, как в детстве.
Отец немедленно оказался рядом.
- Ты многое можешь, джигит, но никто не смог бы переделать всю эту работу.
- Да, - сказала мама. - Я каждый день стелю тебе постель. Ты много хорошего делаешь, и я горжусь, когда вижу, как ты летаешь тут и там, но ты не сможешь сделать все для каждого. Пожалуйста, не ходи сегодня больше никуда.
- Нам хочется видеть нашу девочку чаще, и желательно не в виде размытого пятна, - добавил отец, обнимая ее.
Они закончили ужин в теплом молчании, и, когда Тиффани готовилась уже идти наверх, в свою детскую спальню, миссис Болит встала и вытащила конверт, лежавший на полке среди белых и синих банок, которые стояли на фермерской кухне просто для красоты.
- Для тебя тут письмо пришло. От Престона, я думаю, - сейчас ее тон был очень материнским. В одном только слове "Престон" уже звучал вопрос.
Наслаждаясь знакомым скрипом ступеней, Тиффани взбежала по лестнице, чувствуя, как любовь и забота родителей обволакивают ее. Она положила корону пастуха - свое новое сокровище, - рядом с книгами и устало натянула ночную рубашку. Сегодня, решила она, надо попытаться забыть все свои страхи и побыть немножко просто Тиффани Болит. А не Тиффани болит, ведьмой с Мела.
Пока было еще достаточно светло, она прочла письмо от Престона, и усталость на миг уступила место радости. Письмо, написанное новым языком и полное новых слов, было восхитительно. Сегодня он описывал скальпель - "такое резкое, сильное слово", - и о новом виде шва. Шов, произнесла про себя Тиффани. Мягкое слово, намного более нежное, чем скальпель, почти исцеляющее. Она и сама нуждалась в исцелении. Исцелении от потери Матушки Ветровоск, от попыток взвалить на себя слишком многое - и от необходимости соответствовать ожиданиям других ведьм.