— В таком случае, — не моргнув глазом, выдал Тета, — Вас не может не радовать склонность Вашего отца к реформам. Он, вероятно, в самое ближайшее время введёт традиционную власть главы семьи в разумные легальные рамки, и Вы будете избавлены от необходимости подчиняться ему, Кит, если она Вас так тяготит.
С самого начала Тета интересовался не столько предметом спора, сколько собеседником, и вовсе не стремился привести все имеющиеся в наличии аргументы. Увидев, что Джонни и Окойе прислушиваются к разговору, он вдруг усомнился в своём поведении. Лежит ли на мне обязанность по мере сил защищать имя и сущность Вавилона здесь и сейчас, спросил себя Тета, учитывая тот факт, что я, со всеми вытекающими правами и обязанностями, вавилонянин?
— Скажите, Кит, — вмешалась Окойе, — разве Вы сами не выбрали бессмертие?
— А разве тот факт, что я его выбрал, отменяет всё то, что я сказал?
— Но получается, что Вы аргументируете против блага, которым пользуетесь сами. Вы неискренни.
— Почему же, вполне искренен… Однако тот факт, что говорящий сам не верит в свои доводы, никак не делает доводы хуже. Разве истинность истины зависит от того, верю ли я в неё или нет? И не должны ли слушатели сами судить об истинности или ложности услышанных доводов?
— Неискренность значит, что человек лжёт, — сказала Окойе. — Я не люблю, когда меня кормят враньём.
— Вавилоняне просто не умеют его готовить, — улыбнулся Кит. — Искусство говорить у вас практически мертво.
Люди не успели заметить подпространственный переход. «Рума» нырнула в бездну мироздания, вынырнула и вышла на орбиту вдоль пояса аномалий. В точном соответствии со старинным наблюдением «под водой плывёшь быстрее, чем по воде» корабль сэкономил время, и единственным указанием на прыжок была Нова. Звезда внезапно выросла во много раз и закрывала теперь половину экрана. Она полыхала истоком живого света. Фильтры резко усилились, и всё равно звезда слепила и подавляла своим первозданным величием. Окойе словно видела её впервые.
— А вот и ваши гиты, — сказал Кит и указал на затемнённый экран. На границе обозначенного красной волной пояса аномалий проплывали обломки космических кораблей. Это были остатки террористического флота Ордена Храма.
— Они не наши, — возразила Окойе. Они чёртовы, подумала она, но решила не углубляться в тему.
Семь лет назад на Патрии выдалось очень жаркое лето. Нова нещадно жгла свою единственную заселённую планету. В этот горячий год крестоносцы католической Пакс Романы, в просторечии — гиты, решили нагрянуть в гости к богомерзким патрианским язычникам и испарить с орбиты их столицу, город Нову, вместе с большей частью западного полушария, включая сданные в аренду Вавилону алмазные и нефтяные поля. В системе находились три вавилонские эскадрильи. Они были противником несерьёзным, а так называемый флот патрианцев — и вовсе смешным. Патрия, на бумаге — союзник, а на деле — протекторат Вавилона, до недавнего времени не знала не только космических кораблей, но даже автомобилей. Воины Святой Римской Католической Церкви прекрасно об этом знали. Они рассчитывали на праздничный отстрел сидячих уток.
Всё вышло не так. Военно-космический флот Патрии состоял из шести новеньких, с иголочки, боевых крейсеров класса «Химера». Корабли были подарены Патрии дружественным правительством системы Буковина. Флотом командовал патрианский адмирал Джексон Дэйн. «Патрию должны защищать патрианцы», — в самом начале своей диктатуры заявил Немо, и адмирал согласился. Джексон Дэйн лично курировал обучение пилотов, техников и стрелков, и теперь экипажи крейсеров большей частью состояли из его соотечественников. Вавилоняне, как и гиты, поначалу посмеивались с варварских амбиций, но тут в систему свалился враг. Адмирал Дэйн, не мудрствуя лукаво, использовал природные ресурсы местности. Он заманил гитов к поясу солнечных аномалий, вынудил их принять бой и наголову разгромил. Немногие отчаянные крестоносцы попытались скрыться от адмиральского гнева в аномалиях и угодили в магнитные колодцы, на дне которых кипела раскалённая плазма Новы. Террористический боевой флот крестоносного Ордена Храма разом усох наполовину. Последними смеялись патрианцы. С тех пор флот адмирала вырос, возмужал и приобрёл внутрисистемный противовес под командованием Этана Пауэлла, коллеги, друга и давнего соперника Дэйна. Два флота слаженно охраняли систему Патрия-Нова — Дэйн в северном, Пауэлл в южном полушарии. Они с большим воодушевлением ввязывались в сражения с пиратами, гитами, разбойниками и прочим учебным материалом.