«И баснословно дорогая вещь», – добавил мысленно Дик, но вслух только уточнил:
– А зачем тогда вам я?
Король слегка пожал плечами.
– Надо же изобразить какую-то деятельность.
Дик задумчиво кивнул. После чего поклонился и вышел.
***
Полоса невезения явно продолжалась. Во всяком случае, лицо Хильды – бледное и сосредоточенное, неприятно контрастировавшее с рыжими волосами – ничего хорошего не предвещало.
«Горничная, – мысленно усмехнулся Дик, избегая внимательного взгляда серых глаз. – Она бы еще монашкой прикинулась. Хотя, возможно, монашкой у нее получилось бы и неплохо», – добавил он про себя.
– И ты не мог настоять на том, чтобы это было сегодня? – голос Хильды был ровным, спокойным, под стать лицу. Угрожающе спокойным.
Но Дик не собирался сдаваться так быстро.
– Дорогая, а как ты себе это представляешь? Мне король говорит: «Сегодня никак», а я ему такой: «Не, так не годиться, потому что у моей жены будет мигрень»?
Уголки губ на лице Хильды неожиданно дрогнули. Потом она вздохнула – и расслабилась. Погрустнела.
– Но ведь будет же, – заметила тихо. Дик шагнул к жене и осторожно обнял. Он уже привык, что обнимать ее всегда следовало вот так, осторожно. Не так сильно, как хотелось бы.
– Прости. Если я могу чем-нибудь помочь…
Хильда фыркнула. Дик знал, что в переводе это означает одновременно и «спасибо, уже помог», и просто вполне искреннее «спасибо». Оно всегда было – и так, и так.
– А ты вообще уверена, что корона все еще там? – спросил он нарочито небрежно. Но сам напрягся.
Хильда снова фыркнула, на этот раз возмущенно.
– Разумеется, я уверена. Я ведь не в пустоту заклинание невидимости проецирую, а на вполне конкретный предмет. И уж как-нибудь я могу распознать, что в этом предмете почти сто унций золота и несколько десятков драгоценных камней уникальной огранки.
– Что, огранку ты тоже на расстоянии чувствуешь? – искренне изумился Дик, после чего получил ощутимый тычок в бок. Он до сих пор не всегда мог понять – Хильда не понимает шуток или так своеобразно на них реагирует. Но склонялся все же ко второму варианту. В мире было мало вещей, которых Хильда не понимала.
– Ты можешь на ночь перестать проецировать, – предложил Дик мягко. Хильда покачала головой:
– А вдруг твой драгоценный король отыщет внезапно свой ключ и пойдет посреди ночи рыдать у пустого постамента?
– Это вряд ли, – совершенно серьезно возразил Дик. Хильда подняла голову и недоверчиво посмотрела на него.
– Он не особо ею дорожил, – поспешил пояснить Дик. Хильда вскинула брови.
– Серьезно?
– Честное слово. Сказал, что давно мечтал от нее избавиться.
– Он что… полный идиот?
Дик подумал и наконец ответил:
– Не совсем. Но кормят его при дворе явно неплохо.
***
Церемониймейстер оглянулся сначала на Дика, а потом на короля.
– Открывайте, открывайте, – поторопил его величество не слишком любезно. Дик только сухо кивнул.
«Самое главное – заслони от них постамент, хотя бы на мгновение. Во время перемещения могут начаться сбои – потом я сумею подстроиться» – голос Хильды звучал в голове, как живой. Она повторила эти слова столько раз, что не запомнить их было невозможно. Дик даже хотел машинально буркнуть «да я понял, понял», как делал это последние десять раз – но вовремя спохватился. Голос был только в голове. И только в качестве воспоминания.
Они договорились об этом сразу – когда договорились вообще обо всем, раз и навсегда. Никакой магии. Никакого обмана. Никаких секретов. Очень простые правила.
Которые оказалось очень непросто выполнять.
Но они пытались. И даже сейчас, когда телепатия могла бы помочь скоординировать их действия – не решились.
– Если я однажды окажусь в твоей голове, – объяснила как-то Хильда, – мне будет очень тяжело не влезать в нее потом все время.
– Но ты же уже была в моей голове, – мягко заметил Дик.
– Тогда это было необходимо, – возразила Хильда. – Но я очень стараюсь об этом забыть.
Он не знал, насколько ей удалось забыть. Иногда Дику казалось, что Хильда все-таки читает его мысли – причем именно в тот момент, когда этого не следовало делать. Но это могла быть пресловутая женская интуиция. Дик боялся спрашивать.
Не хотел обидеть.
Но сейчас в его голове было лишь воспоминание о ее голосе. Поэтому Дик сосредоточенно наблюдал, как церемониймейстер отпирает заветную дверь. Тяжелое полотно со скрипом распахнулось, и взору всех присутствующих предстала святая святых – королевская сокровищница.