«Ну и хламовник», – подумал Дик.
Здесь было все – выцветшие от старости знамена, покореженные латы покойных королей, истлевшие мантии, поломанные мечи…
А в центре всего этого стоял величественный каменный постамент. И на нем, под хрустальным колпаком с золотой окантовкой, располагалась великолепная, монументальная, завораживающая взгляд пустота.
Церемониймейстер взирал на постамент со скорбью. Король равнодушно глянул внутрь. Дик с порога деловито осмотрел помещение.
– Что ж, пора мне приняться за дело, – бодро заявил он – и вошел внутрь под любопытными взглядами обоих спутников. Вероятно, им до чертиков хотелось посмотреть, как работает самый знаменитый ищейка королевства.
«И без пяти минут грабитель века», – мрачно подумал Дик, тщательно осматривая пол и постепенно приближаясь к постаменту. Сердце колотилось в груди, и руки еле заметно тряслись.
«Спокойно», – приказал себе Дик. Сделал последний шаг к постаменту, заслоняя его своей спиной от любопытных глаз. Осторожно снял хрустальный колпак. Бережно поставил его на пол. Выпрямился. Задержал дыхание.
Воздух вокруг как будто замер, танцующая пыль застыла в тусклом свете. Дик протянул руки вперед, в пустоту – и коснулся пальцами холодной гладкой поверхности. На короткое мгновение проявился мерцающий силуэт – и исчез. Дик пробежался рукой, как будто невзначай, исследуя контур, затем присел, как если бы собирался рассмотреть поверхность постамента с уровня глаз – и осторожно переместил невидимую корону себе на голову.
В воздух взметнулось новое облачко пыли.
Дик поднялся в полный рост и повернулся к королю и церемониймейстеру. Те с интересом наблюдали за ним, заглядывая в проем с двух сторон.
Корона оказалась такой тяжелой, что невольно хотелось пригнуться, а то и вовсе сбросить ее с головы.
«А ведь прав король. Неудобная. И на лоб давит».
Дик медленно двинулся обратно. На выходе осмотрел двери, замок, петли. Серьезно покачал головой – и тут же пожалел об этом, потому что корона чуть не слетела на пол. Руки непроизвольно взметнулись наверх – Дик приложил их к дверной перемычке и ощупал и ее тоже.
– Ну что? – не выдержал король.
Дик вздохнул. Хотя он и пребывал сейчас в прямо противоположной роли от той, которую играл обычно, но вопрос этот все равно раздражал. Почему все клиенты уверены, что господина Кросби сразу после осмотра озарит гениальная догадка, и он тут же раскроет дело?
– Пока сложно сказать, ваше величество, – сдержанно ответил Дик. – Мне нужно допросить слуг и придворных, узнать все стороны дела… Но я буду держать вас в курсе.
Король кивнул, полностью удовлетворенный таким ответом, и повернулся, собираясь уйти. Церемониймейстер отвесил глубокий поклон. Дик стоял.
«Вот черт», – выругался он про себя, одновременно пытаясь сообразить, как можно отвесить поклон в короне.
«Никак. Никак, дурак, – корона на то и корона, что в ней не надо никому кланяться».
– Прошу прощения, совсем забыл! – воскликнул Дик и скрылся в полумраке сокровищницы. Подошел к постаменту, о-о-очень медленно присел на корточки и осторожно поднял хрустальный колпак, оставшийся на полу.
– Жду вашего отчета, господин Кросби! – бросил король ему в спину.
– Всенепременно, ваше величество! – прокричал в ответ Дик, осторожно возвращая колпак на теперь уже совершенно точно пустой постамент.
Церемониймейстер подождал Дика и запер дверь.
– Позвольте, господин Кросби, я провожу вас.
Дик еле заметно поморщился. Он мечтал снять корону и аккуратно одеть ее на руку – но в присутствии церемониймейстера проделать это было невозможно. Тот ждал, вежливо склонив голову набок.
– Почту за честь, – с достоинством ответил Дик, гордо приподнял подбородок – чтобы корона перестала сползать на глаза, – и пошел. По дороге он вспомнил, как когда-то давно, еще до судьбоносного знакомства с Хильдой, они с друзьями обсуждали, насколько мужчина может доверять женщине.
«Бьюсь об заклад, – подумал Дик, отставая от церемониймейстера на шаг и поправляя на голове корону, – бьюсь об заклад, никто из вас и представить не может, насколько сильно можно доверять женщине».
Они шли. Шли через весь замок, а навстречу им проходили слуги и придворные, пажи и стража, и все они кланялись церемониймейстеру, и Дику, а Дик продолжал идти, гордо задрав подборок – и молился про себя. Он молился истово, яростно – и, как обычно, неведомо кому, потому что сейчас все зависело только от Хильды, а Хильда пообещала ему никогда не слушать его мысли. А люди продолжали идти навстречу, кланялись и провожали долгим неприязненным взглядом этого самозванца и наглеца, не удостоившего их даже кивком головы.