А потом впереди показались дубовые двери парадного входа, и Дик еле слышно выдохнул. Церемониймейстер остановился и чинно поклонился Дику.
«Да чтоб их всех с этим гребанным этикетом!» – не выдержал тот. Но виду не подал. С абсолютно каменным выражением лица он повернулся к церемониймейстеру и осторожно, чуть-чуть склонил голову.
А когда поднял глаза, то встретился с совершенно безумным взглядом. И сразу все понял.
«Дорасслаблялся», – пронеслось в голове.
Церемониймейстер открывал и закрывал рот и, не отрываясь, смотрел чуть выше головы Дика. Пока что они стояли в холле вдвоем. Но это пока что. Сейчас придет кто-нибудь еще, и тоже увидит у Дика на голове корону – и все закончится.
«А все началось с тазика», – грустно подумал он.
Церемониймейстер моргнул и как будто пришел в себя.
– Прошу прощения, господин Кросби, – произнес он как ни в чем не бывало, потирая глаза и продолжая поглядывать поверх головы Дика. – На мгновение мне показалось… Наверное, нервы сдают. Всего вам доброго, искренне желаю успеха в вашем нелегком деле.
И с легким поклоном церемониймейстер удалился.
Некоторое время Дик пытался вспомнить, как вдохнуть. А потом быстро подошел к дверям, выскочил на улицу – и побежал, придерживая невидимую корону одной рукой. Возможно, стража, стоявшая у выхода на площадь, решила, что он сошел с ума. Но Дику, по правде сказать, было уже все равно.
***
– Ты взяла расчет?
– Да. Все в порядке, Дик, расслабься уже наконец.
Дик ничего не ответил, изучая потолок конюшни. Он редко сердился на жену – но когда сердился, то предпочитал молчать. Так было лучше. Для всех.
Хильда еще раз поправила седельную сумку – оченьценную седельную сумку – и повернулась к Дику.
– Прости. Я отвлеклась. На секунду отвлеклась. Прости, пожалуйста.
Дик вздохнул. Глубоко-глубоко. Так глубоко, чтобы точно убрать все то, что не давало сейчас спокойно улыбнуться.
А потом он улыбнулся. Очень спокойно.
– Не переживай. Со всеми бывает. Даже с тобой.
Подошел, проверил сумку сам – хотя и знал, что все в порядке. У Хильды всегда все было под контролем. Ну, почти всегда.
– Значит, ты едешь по тракту до… – начал он, но Хильда, разумеется, тут же оборвала его.
– Я все помню. Это был мой план, помнишь?
– Помню, – все так же спокойно согласился Дик. – Но я до сих пор не уверен в его успехе.
Хильда фыркнула.
– Все получится. Я продаю корону Стрейту, пишу тебе, ты выходишь на него, берешь с поличным – Стрейт в тюрьме, корона в сокровищнице, ты раскрыл дело. Все счастливы.
– Король расстроится, – заметил Дик. И, немного подумав, добавил: – И Стрейта жалко.
– Он первый меня подставил, помнишь? – тихо напомнила Хильда. И еще тише продолжила: – И нам надо вытаскивать Финнигана.
Дик молча кивнул. Вся эпопея с короной была затеяна только для того, чтобы заплатить залог за младшего брата Хильды, неудавшегося малолетнего грабителя и мошенника.
«Потому что вся семья у них – грабители и мошенники. Рыжие грабители и мошенники», – подумал Дик мрачно. И выругался про себя.
Но промолчал. Он ведь отлично знал, на ком женился.
– Поезжай, – сказал Дик вместо этого. – И пиши.
Хильда, которая уже вскочила в седло, наклонилась и поцеловала его в лоб.
– Будь умницей.
Дик усмехнулся.
***
– Не могу поверить, что вы провернули такое!
Финниган буквально прыгал в седле. Лошадь шла под ним ровно и неспешно, разгребая копытами песок и хвою, но парню после тюрьмы не сиделось, поэтому он вертелся, подскакивал от нетерпения и несколько раз попытался свалиться на землю.
Дик молчал. Хильда тоже.
Корабельные сосны скрипели над головой.
– А давайте, – продолжал Финниган, захлебываясь от восторга, – давайте еще что-нибудь такое устроим! У Ингмарского короля тоже ведь есть корона!
Хильда, ехавшая рядом с братом, взмахнула рукой – и Финниган уткнулся носом в гриву коня, получив увесистый подзатыльник.
– Уймись, – велела она беззлобно. Финниган фыркнул, сморщил веснушчатый нос – и послал лошадь в галоп.
– А знаешь, – задумчиво проговорил Дик, глядя, как в конце аллеи Финниган рывком остановил коня и все-таки грохнулся на землю, – может, нам и впрямь стоит еще раз устроить что-нибудь такое…