Тесса заерзала на стуле.
— Поточнее не помните? Что именно там было написано?
— Самые обычные вещи, известные любому писцу. Как кожу скоблили, отбеливали... ну, потом, ясное дело, рисовали, покрывали лаком, затем сандараком... Ничего особенного.
— Дальше!
— Дальше — все. — Молдеркей начал убирать тарелки и чашки. — Следующие несколько страниц заросли плесенью, а потом шел рассказ о болезни мастера, как он простудился в тот самый день, когда окончил работу, все время мерз и попросил накинуть ему на плечи шерстяную шаль.
Тесса открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, но Молдеркей остановил ее:
— Прошу вас, милая дама. Я уверен, что об узоре больше ни слова не было. Только о Бей'Зелле и дороге домой. А теперь прошу прощения, но я хотел бы заняться костями.
— Но... — начала было Тесса.
— Нам пора, — прервал ее Райвис. — Молдеркею надо работать. — Он поднялся. — Спасибо вам за помощь, Молдеркей. Мы сами найдем выход.
— Ни за что. Этого я не допущу. — Молдеркей кликнул Краста. — Проводи дорогих гостей до двери. — Он поклонился Тессе. — Приятного пути, милая дама. Сестра хорошо отзывалась о вас. Сказала, что вы напомнили ей Нэлли. Жаль, что я мало чем смог помочь.
— Благодарю вас, Молдеркай, — сказала Тесса. Она засомневалась — не слишком ли сурово обошлась с хранителем костей. Ведь Аввакус тоже говорил, что никаких описаний узора в том путевом журнале не было. Нигде не было. Значит, она зря теряет драгоценное, время. — Прошу извинить за... за настойчивость. Сама не знаю, что на меня нашло.
— Не беспокойтесь, милая дама, все в порядке.
— В конце концов, от всех нас останутся только кости, — и ничего больше, вмешался стоявший в дверях Краст. Его белый фартук промок насквозь, а руки стали белыми, как у Молдеркея. — Пойдемте, я вас провожу.
Райвис и Тесса направились к двери. Но на пороге Райвис. еще раз обернулся к Молдеркею.
— Вы, случайно, не помните, где Илфейлен и его помощник останавливались во время своего пребывания в Бей'Зелле?
Молдеркей застыл с пузырьком спирта в руках.
— Почему не помню? Помню. Они остановились в замке Бэсс. Король Хирэк только что построил эту крепость и попросил их воспользоваться его гостеприимством.
Тесса взглянула на Райвиса. После ее бесполезных вопросов он задал тот единственный, который действительно помог что-то выяснить. Райвис торжествующе улыбнулся:
— Еще раз спасибо вам, Молдеркей.
Краст молча проводил их к выходу. Свечи в передней догорали, две-три потухли совсем. Когда Краст открыл дверь, ветер и дождь сразу ударили им в лицо. От предвкушения поездки в Килгрим внутри у Тессы все перевернулось. Ей хотелось спать — и ничего больше.
— Давай вернемся в трактир, — предложил Райвис. — Ты не в состоянии ехать верхом.
Тесса только и мечтала вернуться в свою каморку, завернуться в одеяло и уснуть. Но она отчаянно замотала головой:
— Ни в коем случае. Нам надо ехать. Сейчас же. Нам осталось всего пять полных дней. Одна только дорога до Бей'Зелла, даже на самом быстроходном судне, займет не меньше трех.
Райвис внимательно посмотрел на нее. Тесса собрала последние силы и воинственно сверкнула глазами. Она уже взвалила на себя это бремя. Отступать поздно.
Наконец Райвис кивнул.
— Хорошо, — сказал он, отвязывая лошадь. — Поехали. Кэмрон будет ждать нас в Бей'Зелле.
30
— Девушка все еще жива, сир. — Эдериус внимательно разглядывал собственные ладони. Средний и указательный палец были перевязаны повыше суставов шелковыми тесемками. Ангелина не знала, для чего это — чтобы предотвратить появление водяных мозолей или чтобы прикрыть волдыри.
Со своего удобного наблюдательного поста в комнате, примыкающей к покоям Изгарда, Ангелина видела почти все, что там происходило. Они со Снежком уже собирались ложиться спать, но тут через брезентовую перегородку до нее донесся голос Эдериуса. Он пришел сообщить что-то, и, судя по тону, новости были плохие.
— Что еще? — спросил Изгард, поворачиваясь к Ангелине спиной. — Ты не явился бы сюда только из-за этого.
Ангелина придвинулась ближе к откидной перегородке. В ее комнате было темно, но в покоях Изгарда горел свет. Снежок путался у нее под ногами. Похоже, он кого-то или что-то выслеживал. Скорее всего поднимавшийся от коптящей лампы дым.
— Угомонись, Снежок, — прошептала она, — не шуми.
Обижают Снежка. Не велят шуметь.
— Сир, — Эдериус по-прежнему не поднимал глаз, — я нарисовал узор, и результат смутил и обеспокоил меня. Боюсь, эта девица представляет куда большую угрозу, чем мы предполагали. Она носит с собой кольцо, парное Венцу.
— Парное? — Изгард подошел к писцу. — Что значит «парное»?
Эдериус отступил на шаг.
— Я видел его, сир. Оно сделано в точности из такого же золота и повторяет каждый изгиб, каждый шип Короны.
Ангелине не нравилось, как звучит голос Эдериуса. Раньше он определенно был более сильным, более звучным. Виной всему это бесконечное путешествие. Со дня битвы у реки Кривуши Изгард никому покоя не давал, заставлял скакать от восхода до заката. Долгие часы, проведенные в седле, временные, наспех разбитые лагеря, походная пища, недосып сказывались на всех. Ангелине опротивела такая жизнь. Она денно и нощно сокрушалась, что покинула крепость Серн. Изгард направлялся в Бей'Зелл, и, судя по разговорам, которые она слышала в лагере, там состоится следующее, еще более кровопролитное, сражение.
Ангелина нахмурилась и приложила ухо к щели в перегородке.
— Боюсь, они хотят уничтожить Корону с шипами, — говорил Эдериус.
— Они? Кто они?
— Та девица и Райвис Буранский.
Изгард подскочил к писцу. Движения его были столь стремительны, что Ангелина увидала лишь, как промелькнула мимо щели тень короля. Он ударил кулаком по походному столу; какие-то металлические коробочки, перья, мелки задребезжали, посыпались на пол.
— Разве они до сих пор вместе? Ты же сказал, что девица поехала в монастырь одна.
Эдериус закашлялся. Сначала это был обычный кашель, но, когда он попытался заговорить, начался настоящий приступ — старик побагровел, спазмы сжимали грудь, все тело сотрясалось, изо рта потекли слюни.
Ангелина рванулась было к нему. Эдериусу плохо без нее, Эдериус страдает. Но стоило ей положить руку на брезентовую перегородку, Снежок предостерегающе заворчал.
Стой.
Ангелина заколебалась. Взгляд ее метался от Снежка к Эдериусу, от Эдериуса к Изгарду. Пальцы судорожно перебирали брезент. Глаза Снежка как-то непривычно сузились. Ангелина посмотрела на свою никчемную собачонку, а потом положила руку на живот. Снежок прав. Нельзя раздражать Изгарда. Сейчас не время. С тех пор как они прибыли в Мэрин и узнали, что Кэмрон Торнский несколько часов назад эвакуировал всех жителей, Изгард словно с цепи сорвался. Его что угодно могло вывести из себя: некстати сказанное слово, дерзкий взгляд, а тем более вторжение к нему в покои.
Кашель Эдериуса постепенно затихал. Он поднес к лицу белый платок, а когда кашель прошел, свернул его и спрятал в карман.
Все еще держась за живот, Ангелина с облегчением вздохнула. Пора бы ей научиться сперва думать, а потом уже действовать. Эдериуса вовсе не обрадовало бы ее вмешательство. Она только доставила бы им обоим лишние неприятности. Но все-таки ужасно, что старик так болен, а никому даже в голову не приходит подлечить его.
Изгард загрузил беднягу работой сверх всякой меры. Когда весь лагерь отдыхает, Эдериус корпит за своим письменным столом, чертит и рисует ночи напролет. Ангелина не раз, когда утренняя дурнота или ночной голод поднимали ее с постели, пробиралась к палатке Эдериуса и стояла там, освещенная желтоватым бледным пламенем сторожевых костров и углями жаровен. У Эдериуса всегда горел свет. Каллиграф недосыпал уже много недель подряд.
— На, выпей.
Ангелина встрепенулась, заслышав голос мужа, посмотрела в щель и увидела, как Изгард подал Эдериусу бокал с водой. Точнее, Ангелина надеялась, что там была вода, а не вино. Вино от кашля не помогает, наоборот. Чай с медом и миндальным молоком — вот что действительно нужно Эдериусу. Может, попозже она велит Герте отнести писцу этот целебный напиток.