Несмотря на эти бравые заверения, на душе у Нади было неспокойно.
— Надо было получше расспросить Лесовика про дорогу. Как мы узнаем, что перешли границу Вестии?
— Не всё ли равно? Главное, шишка приведёт нас куда надо.
Девушка хотела что-то возразить, но не успела. Внезапно раздался страшный треск, и что-то огромное и косматое, ломая деревья, вылезло из чащи. От неожиданности наши герои замерли на месте. Собственно, двигаться было некуда, лохматое чудовище перегородило дорогу.
Пришелец походил то ли на человека, то ли на обезьяну трёхметрового роста. Туловище его было покрыто не то какими-то шкурами, не то собственной косматой шерстью, а может, тем и другим вместе. Буро-коричневую тушу венчала маленькая для его пропорций голова с огромными налитыми кровью глазищами, которые пристально уставились на незваных гостей.
Обойти это странное и страшное существо было невозможно. Ваня чувствовал, что как мужчина и защитник должен что-то предпринять, но, как назло, никаких идей не было, и ему оставалось в каком-то немом отупении взирать на монстра. Неожиданно гориллообразное существо распахнуло огромную зубастую пасть, и из неё вырвалось не то рычание, не то хриплый голос:
— Кто вы такие?
Это вывело парня из оцепенения:
— Эй ты, переросток, мы люди Великого Герцога Блекстера. Немедленно освободи нам дорогу, или тебе будет хуже!
В ответ послышался чудовищный хохот, больше похожий на раскаты грома. Ветки на ближайших деревьях задрожали, с них посыпались листья.
— Да знаете ли вы, кто перед вами?! — прохрипел ужасный пришелец. — Меня зовут Людик. Мне плевать на ваших королей и герцогов и даже на Великого Мага! А что вы люди, я и сам знаю. Я — людоед, это моя профессия и призвание, это моя сущность! Я человека за версту чую!
— Но как можно есть людей, это же чудовищно! — возмутилась Надя. Кто бы мог подумать, что и в сказках подстерегают маньяки?!
— А что? Кошки едят мышей, оленей едят волки, а людей — людоеды. Должен же кто-то и вас жрать, таков закон природы! К тому же, нет более гнусных созданий, чем людишки.
— Но ведь все сказочные существа живут в Долине Чудес и не вмешиваются в человеческие дела?
— Я исключение! — злобно рявкнул людоед. — Ведь там единственное место, где нет этих проклятых людей, которые везде лезут, всё загаживают, уничтожают и портят! Они вытесняют не только зверей и птиц, но и самих чародеев, которым даже в нашем Волшебном Мире нет от них покоя! Я санитар природы, я очищаю её от этих грязных тварей!
— Ты демагог! — не вытерпел Ваня.
В ответ Людик облизнулся:
— Верно, хватит болтать. — Его огромные острые зубы злобно щёлкнули. — Первым я съем этого противного мальчишку.
— Не ешьте его, пожалуйста! Он не виноват, он тут ни при чём, он попал сюда из-за меня! — в ужасе закричала Надя.
— Ты добрая девочка, быть может, я тебя отпущу, если, конечно, наемся твоим дружком!
И вновь деревья затряслись от дикого хохота-грохота.
— Чтоб ты мной подавился! — крикнул Ваня и, схватив девушку за руку, шепнул: «Бежим!»
Путь был только один — назад. Но, развернувшись на месте, ребята остановились как вкопанные.
Сзади спокойно и величественно приближался всадник на чёрном коне, в чёрном плаще и шлеме с тремя кроваво-красными перьями. Естественно, это был уже до боли знакомый Кройс. На этот раз он был один.
— Ну, теперь-то нам точно конец! — пробормотал Ваня.
Всё произошедшее перед этим заняло лишь несколько секунд. Так что чёрный рыцарь двигался, словно в замедленном кино. Людоед всё ещё рокотал своим ужасным хохотом, двое подростков таращили глаза, а Кройс неторопливо приближался.
Наконец он поднёс к губам короткий рог, и из него вырвался протяжный трубный звук. Людик вздрогнул, и его гоготанье мгновенно оборвалось. После чего монстр уставился своими мутными глазами на рыцаря, соображая, откуда тот взялся. Тем временем Кройс достал свиток пергамента, развернул его и громко и величественно начал читать:
— Именем Великого Герцога Блекстера, законного президента Вестии, приказываю тебе немедленно покинуть пределы свободной Вестии, в противном случае ты будешь уничтожен как нарушивший закон преступник и убийца!
Глаза людоеда от услышанного ещё больше налились кровью, бурая шерсть на загривке встала дыбом.
— Ты это мне, сопляк? Да я раздавлю тебя одним пальцем!