Он наклонился.
— Останься со мной, здесь. Оставайся там, где я смогу защитить тебя от твоего дяди, Кольца Теней и всех других ужасных тварей в этом мире.
Я моргнула, мои ресницы отяжелели от капель воды. Его лицо выглядело таким серьёзным, и я знала его сердце, я чувствовала его в пульсации вокруг меня, в глубине его тона и блеске его глаз. Он защитит меня. Он сделает всё, чтобы защитить меня. Но это не было моей судьбой.
Я потянулась к Тейлону и провела рукой по его суровой линии подбородка.
— Ты спрашиваешь меня об этом, зная, что я должна вернуться. Ты лучше всех знаешь, что я не могу оставаться в безопасности, пока горит королевство.
Он наклонился ко мне.
— Почему-то, когда ты рядом, я забываю обо всём остальном. Все остальные проблемы королевства, кажется, исчезают, пока не остаёшься только ты, сияющая так ярко.
Я улыбнулась. Я ничего не могла с собой поделать. Я не знала, намеревался ли Тейлон заставить меня влюбиться в него так сильно, но он это сделал.
— Но ты согласен со мной. Мы должны позаботиться о королевстве. Мы должны исправить все эти ошибки.
Он кивнул, позволив моей руке погладить его короткую щетину. Его глаза открылись, и я резко втянула воздух от интенсивности этих сапфировых глаз.
— Когда ты уедешь?
— Завтра, если смогу.
Его челюсть сжалась, но он не стал спорить.
— Тогда я поеду с тобой. И моя охрана. Дорога в Элизию не из лёгких. И более того, тебе понадобится моё слово, чтобы увидеть твоего дядю. Короны будет недостаточно.
— Хорошо, — согласилась я. — И ты будешь готов завтра утром?
— Когда я тебе понадоблюсь, Тесса, я буду готов.
Мой дух воспрянул.
— Спасибо, Тейлон. Спасибо тебе за всё, что ты для меня сделал.
Один уголок его рта приподнялся в дерзкой полуулыбке.
— Значит ли это, что я прощён за весь свой обман?
Я рассмеялась и выпрыгнула из его объятий.
— Ни в коем случае! — заявила я. — Я никогда тебе этого не прощу! Ты будешь каяться до конца своих дней, Мятежный Король.
Он последовал за мной к лошади.
— Тогда пусть будет так! Я с радостью заплачу епитимью Королеве Державы хотя бы для того, чтобы иметь повод проводить в её присутствии столько дней, сколько она мне позволит.
Я повернулась и прижала руку к его груди, чтобы он не подошёл ближе.
— Твои речи сладки, как мёд, Аррик Мятежный. И всё же, боюсь, только я могу видеть, как ты передвигаешь окружающих, словно пешки на шахматной доске. Ты действительно мастер своего дела.
Его ухмылка стала шире.
— А что это за дело?
Мои глаза сузились.
— Двуличие.
Его рука опустилась на грудь и легла поверх моей.
— А какие у меня могут быть причины для двуличия?
— Полагаю, ты мог бы разбрасываться своими полномочиями. Но я думаю, что тебе гораздо легче получить то, что ты хочешь, когда люди охотно следуют за тобой.
Его смех был низким и мрачным.
— Может быть, — смягчился он. — Но я также нахожу столь же удовлетворительным брать то, что хочу.
Я сделала шаг назад, чувствуя угрозу всей своей кожей. Но было уже слишком поздно. Я попала прямо в его ловушку и даже не заметила, как всё было устроено.
Его руки обхватили меня за талию и притянули к себе, где его губы встретились с моими в кульминации страсти. Я утонула, чувствуя себя так, словно всю свою жизнь ждала этого поцелуя. Ощущение, будто каждая минута, проведённая врозь, а затем вместе, притягивала нас к этому единственному мгновению.
Он поцеловал меня, и всё, что, как мне казалось, я знала о своей жизни, о мире и о том, что в нём было, перевернулось с ног на голову и совершенно перестроилось.
Губы Тейлона прижались к моим, и я не могла не раствориться в нем и не выучить всё, чему он предлагал научить. Его губы были мягкими, и я наслаждалась ими, пока его язык не коснулся моей нижней губы.
Я задохнулась от этого ощущения, и он вторгся в мой рот, унося наш поцелуй к новой, волнующей пропасти. Я не знала, что можно так сильно желать кого-то другого.
Быть жадной.
Он целовал меня под звёздным светом так страстно, что я не могла стоять сама. Я держалась за его тунику, пока он крепко не прижал меня к себе, а мои руки не обвились вокруг его шеи, охотно цепляясь за него.
Он целовал меня до тех пор, пока я не убедилась, что именно с этим моментом я буду сравнивать все остальные.
И когда он, наконец, отстранился, я поняла, что уже никогда не буду прежней. Я была больше женщиной, чем когда-либо.
Я была больше человеком, чем когда-либо.
Его поцелуй был подарком, которым я буду дорожить всю оставшуюся жизнь.