Совет перешептывался друг с другом, пока Хьюго не прервал болтовню своим гулким голосом.
— Наши планы относительно Короны Девяти должны были храниться в абсолютной тайне, — он свирепо посмотрел на своих собратьев-монархов. — Мы подписали клятву кровью, если вы помните. Если этот ребёнок узнал правду до прибытия в Элизию, кто-то в совете несёт за это ответственность.
Монархи замолчали, ни один из них не желал признаваться в предполагаемом преступлении. Раванна откинулась на спинку стула. Я наблюдала, как она обменялась хитрым взглядом с моим дядей, прежде чем они оба вернулись к игнорированию друг друга.
Тирн обратился к залу:
— Пришло время вызвать свидетелей. Выведите вперёд тех, кого вызвали.
За моей спиной начала выстраиваться очередь. Было ясно, что я должна сдвинуться, но я не знала, куда. Холодный взгляд Тирна упал на меня.
— Ты можешь отойти в сторону, когда начнутся показания против тебя.
Креншоу щелкнул пальцами в левой части комнаты. Я неохотно встала рядом с ним.
В течение следующего часа были вызваны свидетели, чтобы озвучить то, что они помнили обо мне, и проверить, совпадали ли мои показания с их воспоминаниями. Большинство из них согласилось, что они не могут быть уверены в своих словах после столь долгого времени, но некоторые указали на огромные расхождения между тем, как я выглядела в детстве, и тем, как я выгляжу сейчас.
Моя старая няня объявила, что в детстве мои волосы были светлее, а кудри были более аккуратными. Она предположила, что королевская особа сохранила бы в себе самые прекрасные качества, вырастая из более непривлекательных, чтобы вписаться в королевское общество.
Как бы я ни обиделась за свои волосы, я не могла поверить, что кто-то воспримет её всерьёз. Королевские особы не были самыми красивыми людьми в стране. Человек также не мог выбирать, из каких физических качеств вырастать, а какие останутся навечно. Но, очевидно, её показания воззвали к самолюбию монархов, потому что некоторые из них кивнули в ответ.
Через некоторое время Тирн указал на Хьюго, последнего из правителей, который вызвал своего свидетеля.
— Сораваль, кого ты зовёшь предстать перед нами?
Хьюго выпрямился и посмотрел на комнату, полную людей.
— Брам Могучий, Брам Хэвиш, бывший первый генерал короля Фредрикса Аллисанда.
Тирн вскочил на ноги, ярость исказила его лицо и заставила плечи вздрогнуть от усилия дышать.
— Его изгнали из этого дворца, нет, из Элизии! Ему нельзя приближаться к этому тронному залу! Стража! Найдите Брама Хэвиша и бросьте его в тюрьму, где ему самое место! — он повернулся к своему совету. — Я должен был сделать это много лет назад! Он предатель! Анархист! Стража!
Охранники бросились сдерживать высокого толстого мужчину в дальнем конце комнаты. Он был старше Хьюго, но ненамного. Его седые волосы были коротко подстрижены, а ухоженная белая борода, закрывавшая половину лица, почти не скрывала суровости его лица.
Имя Брам Могучий подходило ему.
Хьюго вскочил на ноги и повысил голос, чтобы посоревноваться с Тирном: — Ему разрешено находиться в Конандре! Правила гласят, что мы можем вызвать любого, кто может дать соответствующие показания. Он был там в тот день, когда были убиты Аллисанды. Он видел их тела. Он исследовал всё это. Если кто и знает что-нибудь о том, что произошло в тот день, так это Брам Хэвиш.
— Я этого не допущу, — заявил Тирн.
— Это не от вас зависит, Ваше Величество, — возразил Хьюго. — В Конандре мы голосуем как единый совет. Остальные члены имеют право на свое мнение.
— Хорошо, — смягчился Тирн, после тяжелого молчания, его голос был полон угрозы. — Пусть голосуют. Посмотрим, как они решат действовать дальше.
— Я начну, — объявил Хьюго. — Пусть Брам Хэвиш даст показания.
Рядом с Хьюго сидел Саша Сенноа, король Теновии.
— Да. Пусть говорит.
Я понятия не имела, что Брам вынесет на совет, но помнила, что он был предан моему отцу. Он сделал бы всё для Аллисандов. И для Элизии. Знание того, что его выгнали, делало его показания ещё более привлекательными. Если мой дядя ненавидел его, то Брам был одним из моих новых фаворитов.
— Да, — прогремел Девониш Катанса из Каши. — Я хочу услышать, что он скажет.
Максим Золотов из Барстуса прорычал:
— Нет.
Как и Тирн, а затем Раванна из Блэкторна.
Три «да». Три «нет». И осталось ещё три.