Спасение
Сестра Утабио, похоже, пронюхала о ночной встрече или заметила что-то подозрительное, но говорить ничего не стала. Да и когда? На следующий день она принялась собираться в дорогу, укладывать банки и коробки с лекарствами, складывать инструменты, инструктировать своих подчинённых… Глядя на ключницу, можно было подумать, будто без неё женская обитель развалится в одно мгновение!
Как догадывалась Эрна, на самом деле Утабио не имела права покидать монастырь. Её же заключили сюда на вечное покаяние. Но никто не помнил, что тогда случилось, никто ничего не знал… одном словом, никто и не пикнул. Тем более, что аббатису пока не назначили и некому было приструнить ключницу, кроме отца Бенлиуса. А отец Бенлиус был рад-радёхонек, что самая лучшая лекарка Хларии будет рядом.
Дорогой ключница всё скрежетала и скрежетала об обидах, которые нанесла ей матушка Онория, о нерадивых монахинях, о случаях позорной кражи пирожков из кладовки, о новомодных веяниях, которые погубят орден… Ради сестры Утабио им выделили карету и девочка наслаждалась почти-одиночеством: теперь ей приходилось терпеть общество одной только ключницы, а не десятка монахинь. Время от времени та засыпала, а время от времени принималась тихим, еле слышным голосом наставлять девочку:
— Ничего не бойся, поняла? Ты должна выглядеть так, будто уверена в своей невиновности. Ты же уверена, девочка? Не моли о пощаде, если хочешь жить. Не вздумай бежать, сделаешь хуже.
— Я и не собиралась, — надулась Эрна. Притворяться с каждым днём было всё сложнее. А сестра Утабио словно видела её такой, какая она была на самом деле. Как только умудрялась?..
— Не лги, — усмехнулась ключница. — Ты же не дурочка. Мне понравилось, как ты ответила брату Озейну.
— Я… — начала было Эрна и осеклась. Ну нет! Она не будет признаваться! — Я с ним давно не разговаривала.
— Конечно, — засмеялась сестра Утабио. — Маленькая врунишка! А третьего дня, когда он оставил пост?
— Он оставил пост?! — широко распахнула глаза девочка.
Освободитель, когда это закончится?!
— Упрямая, — одобрительно кивнула ключница. — Но глупая. Уж призналась бы, пожалела, мол, беднягу… ты так легко врёшь, моя милая… кто тебя учил?
— Учил?! Вы же и учили…
Ключница подцепила пальцем подбородок Эрны и заставила посмотреть в глаза. Карету тряхнуло на ухабе, палец соскользнул и больно ткнул девочку в горло. Она закашлялась.
— Хороша! — оценила сестра Утабио. — Хороша! Сама невинность. А уж выдержка… даже сейчас ты продолжаешь свою игру.
Можно подумать, если она признается, все сразу скажут, ой, мол, извини, мы передумали тебя мучить!
— Жалко такую красоту запирать в монастырских стенах, — продолжала ключница. — Нет, девочка, у нас ты надолго не останешься.
— Но я же… — запуталась Эрна. Что ей надо сейчас сделать? Сказать, что мечтает и дальше возиться с вонючими больными? Заявить, что только и хочет, как подрасти чуток и выйти замуж? Враг их всех забери! — Я так хочу учиться дальше! Вы мне ещё столько не показали!
— Хороша! — кивнула сестра Утабио. — Знаешь, почему я тебя не выдам?
Девочка промолчала.
— Я хочу посмеяться над матушкой Онорией, — хриплым шёпотом призналась ключница. — Она, покойница, писала, что ты ещё ни разу не колдовала! Вот тебе и особый дар! Да ты, дитя, гадюка в ангельском обличье. Нет, пущай они, великомудрые, ломают свои головы. А я посмотрю. Ты ведь колдовала, так, девочка?
— Это неправда! Зачем вы меня обижаете! Я никогда… даже не думала!
— И ведь не сбилась ни разу, — хмыкнула сестра Утабио. — Зря только прикрываешь этого болвана. Я понимаю: надеешься, что он тебе пригодится. Но всё равно зря. Он-то быстро признался, когда я на него насела.
А вот это уже ловушка!
Виль рассказывал о таких вещах.
Тебе говорят, мол, твой сообщник во всём признался — и ты торопишься его выдать!
— Не знаю, в чём он признавался, — бросила девочка с лёгким презрением. — Он, верно, придумал себе какую-то чушь и сам в неё поверил!
— Зря ты его выгораживаешь, девочка, — покачала головой ключница.
Эрна и сама не знала, стоило ли так делать. Но ломать голову, вычёркивая из рассказа свои умения, вроде способности слышать и понимать ночные шорохи, ей не хотелось. Она и так изо всех сил старалась не думать о том, что её ждёт, и на это тратила все свои душевные силы. Старалась есть и пить, как будто всё хорошо. Как будто там, на небе в самом деле сидит добренький Заступник, который отведёт от неё любую беду.
А что ей ещё оставалось?!
Виль.
Если бы было время хоть ненадолго остаться одной, заглянуть в себя и потянуться к родному лесу… лесу, который дал ей колдовскую силу. Лесу, который принял когда-то Виля как своего сына. Виль бы пришёл! Он не мог бы не прийти! Пусть он бросил её и предал, но он не мог не прийти к ней, если бы она позвала! От этого зова нет защиты, Виль даже не понял бы, что исполняет чужую волю!
Но проклятая старушонка ключница не спускала с Эрны глаз. Она небось бы заметила, что девочка колдует. Что же было делать?! Что?!
Если она придушит старуху, ей конец. Отравить её не удастся. Освободитель, за что такие испытания?!
Король Ютании, Эммет Пятый, вместе со своим старшим сыном, принцем Гарсом, и Арелином, сыном рыцаря лю Дидье, расположились большим лагерем под стенами Арола. Вместо частокола он был окружён телегами, но порядка в нём было меньше, чем в лагере братьев-заступников. В центре располагались большие и нарядные шатры главных лиц: самого короля, его военачальников и духовника, ближе к краям — грязные и латаные палатки солдат. На самом краю стояли пестревшие разноцветным заплатками шатры торговцев и непотребных девок. Это всё Эрне объяснила сестра Утабио, которая знала подозрительно много для затворницы. Подумав, девочка сообразила, что ключница лечила раненых солдат, не делая различий между ютанцами и хларцами. Небось, они и нарассказывали.
О том, чтобы прогуляться и всё осмотреть, не могло быть и речи. Чем ближе к Аролу, тем серьёзней стерегли Эрну, и девочка даже не сразу поняла, что братья-заступники не столько боятся её побега, сколько того, что её похитят ютанцы, чтобы представить ставленницу ордена виновной. За девочкой постоянно кто-нибудь следовал — и это не считая сестру Утабио, которая бросила свои намёки и принялась рассказывать всё, что знала об ожогах. Знала она так много, что у Эрны голова шла кругом.
Все как будто смирились! Смирились с тем, что её отдадут на пытку!
Чтобы сбежать отсюда, ей пришлось бы или усыпить весь лагерь или перебить всех часовых. И сестру Утабио тоже. Та, кажется, вовсе не спала по ночам.
Сестру Утабио убивать было жалко. И страшно. Жалко, потому что никто, наверное, не внушал Эрне такого уважения, как эта маленькая злобная старушонка. Страшно… кто знает, на что она способна? Мама говорила, с возрастом ведьмы только копят силы и опыт… пока не выживут из ума.
Эрна так и не придумала, как ей спастись. Неужели совсем-совсем ничего нельзя было сделать?! Неужели…
Утром следующего дня после их приезда под стены Арола в королевском лагере запели трубы. За Эрной пришли одетые в чёрное судейские и десяток солдат. О чём с ними говорили отец Бенлиус и комтур Тьери, девочка не знала, но только ютанцам пришлось идти впереди, а рядом с девочкой и позади неё пошли братья-заступники. Они, как и судейские, были во всём чёрном, и Эрне казалось, будто она ступает в шествии воронов. В королевский лагерь их не пустили, все собрались в поле под стенами. Только что трибуны не построили, так много людей столпилось вокруг. И знати, и богатых горожан, и всякого отребья. Эрна пыталась вглядеться в лица. Был ли среди них Виль? Думал ли он, как её спасти?