— Но это же мужское умение, — оторопело возразила девочка. Аббатиса пренебрежительно фыркнула.
— Слушай их больше, — заявила она. — Если бы Создатель не хотел бы, чтобы мы вязали, он не дал бы нам гибкие пальцы и ясные глаза. Сестра Арнод, покорми девочку. Сестра Дезире, принеси ей умыться. Когда твой голод будет утолён, дитя моё, ты займёшься делом. Враг ищет незанятые руки — слыхала?
— Да, матушка, — украдкой вытерла слёзы девочка.
— И не размазывай грязь по лицу. Молись Заступнику, который вырвал тебя из рук ютанцев.
— Да, матушка.
Во время вечерней молитвы монахини пристально следили за девочкой, и та мысленно поблагодарила госпожу Татин, которая заставляла её проявлять все внешние признаки благочестия. Мужчины, напротив, вовсе перестали видеть Эрну, как будто наряд послушницы сделал девочку невидимой. Вне палатки монахини надевали на головы невысокие круглые шапочки и покрывали это жёсткими платками. Эрне, как «послушнице», дали только платок и тот стоял вокруг головы, скрывая лицо девочки от посторонних глаз.
Других женщин, кроме них четверых, в церкви-шатре не было. Большинство мужчин было воинствующими братьями своего ордена и кроме отца Бенлиуса с ними было только трое монахов в длинных рясах. Эти были, небось, самыми опасными: все знают, что именно монахи и священники ведут свои страшные расследования, тогда как воины ордена защищают их своими мечами. По дороге сюда Эрна заметила нескольких лохматых псин, которые бродили без привязи и ластились ко всем встреченным ими людям.
Когда началась служба, девочка ещё ломала голову, что всё это значит и зачем святоши приехали сюда именно в таком составе. А потом вышел вперёд отец Бенлиус и Эрна постаралась сделать вид, что молится всем сердцем.
Отец Керт, священник в Латгавальде, родной деревне Эрны, был уже стар, а его сына свела с ума тётушка Вейма, которая пыталась вампирьими чарами добиться от бедолаги безупречных проповедей. Что поделать, тётушка Вейма была доктором богословия и права и, как все вампиры, помешана на достижении идеала. Словом, Эрне приходилось видеть службы, проводившиеся от души, были они больше похожи на семейные разговоры с прихожанами, пусть и свершающиеся именем самого Заступника. В церкви святой Окины в Ароле священник слишком заботился о внешней красоте и, чего греха таить, заглядывался на прихожанок. Отец Бенлиус был не такой. Он взывал к Заступнику так истово, как будто был уверен, что тот немедля сойдёт с небес в их лагерь. Хуже того, отец Бенлиус этого нисколечко не боялся.
Под конец службы Эрне начало казаться, что сейчас в самом деле разверзнутся небеса и Заступник явится лично отбирать бойцов в своё воинство. Ощущение это было не из приятных. Девочка постаралась сосредоточиться на том, что она Нинета, дочь рыцаря лю Дидье и никогда в жизни не знала своей матери. На том, что её вот прямо сегодня спасли от резни в Ароле и чуть не сожрали оборотни. На том, что вражье колдовство обрушило стены города. И на том, что братья-заступники вместе со своими сёстрами-созерцательницами её непременно спасут. То есть нет, не так. Спасёт её, конечно, сам Заступник, а его земные слуги только помогут. Где-то был сейчас дядюшка Виль?... почему он не приходит за ней?! Почему он бросил её одну, на съедение оборотням и святошам?!
Когда служба закончилась, матушка Онория перемолвилась несколькими словами с кем-то из одинаковых на посторонний взгляд воинов, потом бросила сочувственный взгляд на девочку.
— Ты знала людей, которые увозили тебя из Арола? — спросила аббатиса.
— Нет, матушка. Только господина Гильбэ — немного.
— Сколько их было с тобой?
— Шестеро, матушка.
— Ты хорошо их разглядела?
— Нет, матушка, я не успела… меня посадили в седло и велели…
— Они мертвы.
— Что?!
— Мертвы, — раздражённо пояснила аббатиса. — Господин Гильбэ сломал шею. Остальные убиты… его стрелами.
— Но он не мог! — ахнула девочка. — Зачем ему?! Кто-то другой мог взять его стрелы!
— Ты не такая дурочка, какой притворяешься, — вернулась к аббатисе её насмешливая подозрительность. — Что говорил тебе господин Гильбэ?
Эрна пыталась сообразить, не должна ли она что-то скрыть, соврать, описать не так, как на самом деле… чтобы что?!
— Он говорил, что я должна бежать… добраться в Сейр. Обязательно добраться в Сейр. Что я не должна оглядываться. Только спешить в Сейр. Любой ценой. И не попасть в плен. Мы скакали, а потом такой грохот! Лошади понесли и…
— Какой масти была твоя лошадь? — перебила девочку аббатиса и подтолкнула вперёд по улице палаточного города.
— Серая. А грива и хвост у неё были белыми.
Матушка Онория кивнула.
— Я говорю правду! — вспыхнула Эрна.
— Да, братья нашли лошадь, заеденную волками. Было похоже, будто её грызли два волка, а?
— Я когда бежала… я слышала вой… откуда-то издалека, — вспомнила девочка.
— И никому не сказала, — поддакнула аббатиса.
— Меня не хотели слушать!
— Кого ты по именам знаешь в Ароле?
Девочка послушно напрягла память и вспомнила всех своих служанок, священника, госпожу Татин и дядюшку Ги, о котором сказала, что это слуга её отца.
— Что ты про них знаешь?
— Ничего, — удивилась Эрна. — Госпожа Татин уволила служанок, потом пошла в церковь, а потом пришёл…
— Господин Гильбэ, — перебила её матушка Онория. — Что ты скрываешь?
— Я ничего не скрываю! Я не знаю, где они сейчас…
Эрна осеклась.
— О господине Гильбэ вы сказали.
— Он в руках Заступника, — отозвалась аббатиса заученным тоном. — Как звали священника в вашей деревне?
— В нашей деревне не было священника, мы ходили…
— К отцу Лупу, — перебила её аббатиса насмешливо.
— Луцу, — поправила девочка.
— В церковь у коровьих ворот, — закончила за неё матушка Онория.
— У Бычьих.
— Кто лучше лечил, ты ли твоя мамушка Лоре?
— Бабушка Мета, — ответила девочка.
— Ах да, она была сестрой отца…
— Матери…
— Твоей наставницы.
— Кормилицы, матушка Онория.
— Так кто лучше лечил?
— Конечно, бабушка Мета.
— А почему?
— Я же ещё маленькая!
— Какие она произносила заклинания?
— Бабушка Мета не произносила заклинаний! — возмутилась маленькая ведьма так, как будто выдуманная ею знахарка существовала на самом деле.
— Ну, будет, будет. Нет такой женщины, которая не произносила бы заклинаний, — засмеялась аббатиса.
— Бабушка Мета молилась Заступнику, — твёрдо ответила Эрна. — И святым. У неё был освящённый образок и…
— Заветный камушек в левом башмаке, — подхватила матушка Онория.
— Неправда!
Аббатиса пожала плечами.
— Часто у неё умирали больные?
— Нет!
— Чтобы знахарка лечила без заветного камушка и у неё не умирали больные, — пожала плечами монахиня. — Ну, а нитки она связывала, а? Особым узлом?
— Никогда!
— Волосы?
— Нет!
— Она никогда не настаивала воду в лунном свете?
— Зачем?!
— Не бросала в воду серебро?
— Нет!
— Ты никогда не оставалась у неё на ночь, — заключила аббатиса. — Небось, тебя и на порог не пускали.
— Н… — начала было девочка, но осеклась. Понурила голову на всякий случай. — Ну, не пускали. Бабушка Мета говорила, что нечего мне там делать.
— Тафелонцы, — презрительно бросила матушка Онория. — Ну-ка, а рану ты перевязать можешь?
— Конечно!
— А зашептать?
— Что?!
— А если человека ранило в живот, как ему можно помочь?
Добить, мрачно подумала девочка. Смотря как прошёл клинок, но глубокую рану в живот нельзя залечить и маминым колдовством.
— Помолиться? — предположила она осторожно.
— За упокой, — подхватила аббатиса.
Эрна и не хотела, но всё же дёрнула уголком рта. Они уже дошли до палатки монахинь. Матушка Онория хмыкнула.