– Вот видишь, ты сама все понимаешь. Прошлой ночью у твоего отца был такой вид, словно ему самому нужен врачебный уход. А теперь он ни на шаг не отходит от твоей мамы. Это создает у него ощущение, будто он держит все под контролем, что далеко не так. Но твоя мама смогла пережить самое худшее, да и вообще она всегда была бойцом. Взять хотя бы случай с послом!
– Ты имеешь в виду того, что представлял Союзное государство Парагвай – Аргентина? – усмехнулась я.
– Да! – воскликнул Кайл. – Картина маслом. Он всем хамил, напивался в хлам прямо с утра два дня подряд, и твоя мать не выдержала и за ухо выставила его за дверь.
– Ой, такое не забывается! Я еще помню, что потом были непрерывные телефонные звонки, дабы хоть как-то урегулировать вопрос с их президентом.
– Ладно, проехали! – отмахнулся Кайл. – Но запомни, твоя мать никому не давала себя в обиду. И если что-то грозило ее благополучию, она с этим в два счета разделывалась.
– И то верно, – улыбнулась я.
Мы на секунду застыли, у меня на душе стало легко и спокойно. И я поняла, что безмерно благодарна Кайлу за все. Благодарна, как никому другому.
– У меня сегодня очень загруженный день, но, может, встретимся завтра вечером?
– Не вопрос, – кивнул он.
– Нам надо о многом поговорить.
Он озабоченно нахмурился:
– На тему?
Но тут мы с ним заметили вдали какую-то неясную фигуру и дружно обернулись.
– Прошу прощения, ваше высочество, – с низким поклоном обратился ко мне гвардеец. – Но к вам посетитель.
– Посетитель?
Гвардеец, не вдаваясь в дальнейшие объяснения, сдержанно кивнул.
– Отлично, – вздохнула я. – Кайл, я с тобой позже свяжусь, идет?
Кайл ответил мне легким пожатием руки:
– Конечно. Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится.
Я с улыбкой проводила его глазами. Ну конечно, я всегда могу положиться на Кайла. В глубине души я твердо знала: все молодые люди в Мужской гостиной по первому зову бросятся мне на помощь, и серебристый луч надежды неожиданно разорвал сумрак трудного дня.
Я направилась к лестнице, теряясь в догадках, кто бы это мог быть. Если бы ко мне пришел кто-нибудь из членов семьи, его проводили бы в мою комнату, а если губернатор или кто-то из официальных лиц – принесли бы визитную карточку. Так что же это за важная персона такая, о приходе которой нельзя объявить?
Спустившись на первый этаж, я тотчас же получила ответ на вопрос, кем был мой нежданный гость. От его ослепительной улыбки у меня перехватило дыхание.
Марид Иллеа уже много лет не появлялся во дворце. Последний раз, когда я видела его, он был долговязым подростком, не умевшим связать двух слов, чтобы поддержать разговор. Однако сейчас его пухлые щеки приобрели угловатые очертания, настолько резкие, что, казалось, о них можно было пораниться, а его некогда тощие конечности окрепли и теперь натягивали ткань костюма, сидевшего на Мариде точно влитой. Марид стойко выдержал мой взгляд, и хотя его руки были заняты подарочной корзиной, он поклонился, наградив меня широкой уверенной улыбкой.
– Ваше высочество, – сказал он, – простите, что явился без приглашения, но когда мы услышали о вашей матушке, то сразу поняли, что должны что-то делать. Итак…
Он протянул мне корзину, доверху заполненную подарками. Цветы, книжки, перевязанные ленточками банки с супом и какие-то кондитерские изделия, выглядевшие настолько аппетитно, что мне тут же захотелось попробовать.
– Марид… – протянула я, вложив в свои слова одновременно и приветствие, и вопрос, и предостережение. – Ну это уже лишнее, учитывая сложившиеся обстоятельства.
Он лишь пожал плечами:
– Разногласия отнюдь не означают неспособности к сопереживанию. Наша королева больна, а потому это наименьшее, что мы могли сделать.
Я улыбнулась, растроганная его неожиданным появлением. И подала знак гвардейцу:
– Отнесите это в больничное крыло, пожалуйста.
Гвардеец забрал корзину с подарками, и я снова повернулась к Мариду:
– А почему твои родители не захотели приехать?
Он сунул руки в карманы и слегка поморщился:
– Они боялись, что их визит будет расценен скорее как политический, нежели личный.
– Ну, это вполне можно понять. И все же ты должен сказать им, чтобы не беспокоились. Им здесь всегда рады.
– Они так не думают. Особенно после того, как им показали на дверь, – вздохнул Марид.
Я поджала губы, события давно минувших дней ожили в моей памяти.
После смерти бабушки и дедушки Август Иллеа и мой отец некоторое время работали сообща над решением проблемы скорейшей ликвидации каст. Когда Август пожаловался, что изменения происходят не так быстро, как хотелось бы, отец поставил Августа на место и попросил уважать королевский план. А когда отцу не удалось сразу стереть в общественном сознании позорное пятно принадлежности к низшим кастам, Август заявил, что ему следует стащить свою королевскую задницу с трона и выйти на улицы. Папа был весьма терпеливым человеком, а вот Август, насколько я помню, вечно находился на взводе. В результате они крупно повздорили, и Август с Джорджией собрали манатки, не забыв прихватить заодно своего робкого сына, и в ярости выкатились вон.