— Что же нам делать? — шепотом по-английски спросила Алдрина.
— Остается только проявить храбрость, — так же тихо ответил Джуро. — Это моя вина. Нельзя было приводить вас сюда.
Они переговаривались едва слышно. Алдрина произнесла:
— Но вы же не позволите им… забрать меня… от вас?
— Мне кажется, они все-таки поняли, что это невозможно, — заверил ее Джуро.
Держась за руки, молодые люди последовали за принцем Теромом.
По дороге вся толпа приспешников радостно обсуждала предстоящее развлечение, давая советы, как и что устроить, и непрерывно глумясь и над самим событием, и над его виновниками.
Некоторые из сопровождающих едва держались на ногах, а женщины не переставая глупо и развязно хихикали.
Алдрине и Джуро оставалось только следовать за этой шумной толпой в королевский дворец.
Принц уже давал слугам указания относительно подготовки к свадебному пиру.
Когда все бросились исполнять поручения, принц привел всю свою компанию в роскошно украшенную и пышно обставленную комнату. Здесь он по-гречески объяснил своим друзьям, что они должны делать.
— Вы наденете те костюмы, за которыми я уже послал и которые скоро вам доставят. Мужчинам предстоит надеть королевские ордена и иные украшениями, хранящиеся под охраной в Королевском казначействе.
Он немного помолчал, словно собирая разбегающиеся мысли, а потом продолжал:
— Затем все мы проследуем в дворцовую часовню, где состоится непосредственно бракосочетание, а потом наконец перейдем к самому важному — обряду «возложения невесты».
Эта фраза вызвала еще более бурный взрыв веселья и множество похотливых замечаний, ни одно из которых Алдрина, к счастью, не поняла.
От нее, однако, не укрылась внезапная и искренняя ярость Джуро.
Он стоял вплотную к ней и выглядел, как показалось девушке, исполненным презрения, словно остро ощущая всю низость глумления над ним самим и его спутницей.
Гораздо быстрее, чем хотелось бы, вернулись дворцовые слуги, неся королевские наряды — красные бархатные сюртуки, подбитые горностаевым мехом.
Все — и мужчины, и женщины — надели их.
С другой стороны подошли другие слуги, которые принесли невероятное количество драгоценностей. Среди них были короны и тиары, нитки жемчуга и рубиновые ожерелья, золотые браслеты с изумрудами, бриллиантовые перстни и серьги.
Все это великолепие сияло и переливалось в мерцающем свете множества свечей, и все вокруг казалось столь нереальным, что Алдрина не могла поверить, что все происходит на самом деле. Наверное, ей это только снится. Пока мужчины пытались надеть на Джуро нечто похожее на костюм государственного пэра, дамы плотным кольцом окружили Алдрину. Они прикрепили к ее плечам бесконечно длинный шлейф, расшитый алмазами и окаймленный горностаевым мехом.
В сочетании с цыганским платьем он выглядел просто фантастически.
С девушки сняли вуаль, расшитую блестками и переливающуюся всеми цветами радуги. В этот момент Алдрину охватил ужас: она живо представила себе, что произойдет, если они вдруг снимут с ее головы тот самый красный платок, которым Джуро прикрыл ее светлые, совсем не цыганские волосы.
В душе девушки поднялась нешуточная паника. А что, если, увидев цвет ее волос, принц примется задавать массу лишних вопросов, на которые окажется очень трудно дать вразумительный ответ?
Но к счастью, платок так и не сняли, а на него сверху еще набросили дорогую фату, такую длинную, что спереди она спускалась до самого пола, а за спиной ниспадала на шлейф.
Голову украсили короной, сияющей алмазами и рубинами, на шею повесили тяжелое, в шесть нитей, жемчужное ожерелье, спускавшееся почти до пояса.
Неожиданно, словно ниспосланный феей, в руках у нее оказался букет цветов.
Принц Тером был на верху блаженства. Он веселился от души. Сияя, он встал во главе процессии и повел всех в дворцовую часовню.
Торжественно и чинно выступал он в своем богатом одеянии и, казалось, даже слегка протрезвел от осознания важности происходящих событий. Молодой паре было приказано следовать непосредственно за ним, а дальше шумной кричащей толпой выступали придворные дамы и кавалеры, своим видом и манерой поведения больше напоминавшие пьяное сборище.
Алдрина очень скоро ощутила тяжесть своего шлейфа и даже немного согнулась под ним, чуть-чуть отстав, но, к счастью, один из слуг заметил ее неудобство и, взяв край шлейфа, понес его в руках.