Отчасти я в этом сам виноват. Ну и отчасти, самую малость, мне стыдно перед Гатсом. Потому что он оказался прав. Сам факт того, что приближаются роды, серьёзно меня отвлёк. Я опасался далеко отходить. Не тренировался в полную силу. Другими направлениями не занимался. Если по-простому, то эти три недели с момента коронации я потратил вовсе не с максимальной продуктивностью.
Так что да. Мне было самую малость стыдно перед Гатсом. Самую малость, потому что я разрешил себе это время побыть обычным человеком. Вспомнил, что я вообще-то довольно молод, отлит вовсе не из металла и вполне способен испытывать самые разные эмоции. Поэтому к тому, что меня приближающиеся роды настолько из колеи выбили, скажем так, я сам лично отнёсся с пониманием. А кого не выбьют-то? Надо быть совсем чёрствым мужиком, чтобы не проникнуться. Осознав это, я и в первые дни после родов не стал особо заморачиваться. По правде говоря, в нашем случае несколько дней ничего принципиально не изменят. Нужно к вопросу куда более основательно подходить. Ну а враги… А что враги. Они всегда будут. Это не повод отказываться от всей жизни и класть себя на алтарь одних лишь тренировок.
Поэтому дни шли своим чередом. Василиса приходила в себя. Сын по большей части дрых. И вокруг него происходили странные вещи! То, что сама Мария Вологодская, которая способна устроить геноцид, не моргнув и глазом, сюсюкается с племянником, я был готов понять. Но то, что с ним даже Люций сюсюкался, — это было нечто.
Случайно его спалил. Мы с Гэцу, когда обсуждали план устранения Адама, прорабатывали один из пунктов — как скрытно к нему подобраться. Для чего требовалось научиться блокировать много чего. Поэтому я и передвигался теперь, максимально маскируясь. Ну, как максимально… Энергетику прятал, дух тоже, пребывал в гармонии с миром, двигался бесшумно. Как-то так и вышло, что Люций баюкал внука на руках с дебильной улыбочкой на лице.
Которая мигом исчезла, когда он меня заметил. С того дня у нас с ним игра началась. Кто лучше спрячется и кто кого быстрее обнаружит. Не только за качанием ребёнка на руках. А в принципе. Я теперь ко всем пытался подкрадываться. К Люцию — в первую очередь. Он это быстро просек и удвоил бдительность. Помогало через раз.
Что касается других домочадцев, магия новорождённого никого не обошла стороной. И Калия, и Шупа, и Тамара особенно — все попали под очарование моего сына.
На пятый день после родов случилось ещё одно долгожданное событие. Пушка вернулась.
Гар-дунок так подгадал или нет, но портал открылся рядом со мной, как раз когда я вышел на улицу, чтобы пройтись по нашим владениям и проверить пиратов. Которые занимались растаскиванием камней, выкорчёвыванием деревьев, уборкой мусора и прочими не особо приятным, но полезными для нас вещами, на которые было жалко тратить способности тех же Тима или Калии. Пушка вышла из арки портала, увидела меня и улыбнулась.
«А раньше бы она взвизгнула и напрыгнула. Повзрослела», — присмотрелся я.
— У нас в семье принято при виде будущего мужа напрыгивать на него и обнимать, — улыбнулся я.
— Точно! — воскликнула Пушка.
И с разбегу запрыгнула на меня, крепко поцеловав.
— Не забыл? — спросила она, оторвавшись.
— Для меня-то полгода всего прошло. Поэтому у тебя надо спрашивать.
— Не забыла, — спрыгнула она с меня.
— Сколько… Сколько для тебя прошло? — рискнул я уточнить.
— Пять лет, — чуть поникла она. — Потом об этом. Я не жалею. Но сейчас хочу в ванну, узнать новости, а также удовлетворить все самые низменные потребности, которые только могут быть у женщины после пяти лет воздержания, если ты понимаешь, о чём я!
— Уверен, разберёмся, — усмехнулся я.
Но это разберёмся было отложено на неопределённый срок. Потому что мы зашли в дом, там раздался детский плач, Пушка нахмурилась, бросила на меня взгляд, я кивнул, она просветлела и умчала.
А там она попала под очарование сладкой булочки.
Сына мы Петром назвали, между прочим. По поводу чего Гроза мне целую лекцию устроила. На тему традиций, как семейных, так и государственных, а также позиционирования. Гатс назвал своих детей именами чужой культуры, и ассоциации это определенные вызывать будет. Как то, что они чужаки. В той или иной степени. Василиса же хотела русское, простое имя. Сказала, что судьба у нашего сына точно сложная будет, так пусть хоть имя простое. Ну, не знаю, не знаю. Пётр мне понравился. Пётр Эдгардович Грозовой. Гроза шутила на тему того, что Иваном лучше не называть. А то судьба точно сложной выйдет.
Так вот. Имя-то мне нравилось. Но почему-то в девяноста девяти процентах случаев его называли сладкой булочкой, а не Петром. Как и сказал, никто не избежал его очарования. Вот и Пушка попалась. Освободившись только часа через полтора, когда мелкий заснул.
Ну и утащила меня в ванну, которую мы основательную сделали. По крайней мере, весь наш напор она выдержала. Хе-хе.
Утро я встретил вместе с рыжей. Против чего моя первая жена совершенно не возражала и, кажется, вытолкала меня за дверь с облегчением. Организм у меня молодой и с повышенным содержанием жизненной энергии, что в том числе благоприятно влияло и на темперамент. Василиса же сейчас пребывала совсем на другой волне. Я так-то с пониманием к этому относился, но, видимо, что-то такое прорывалось, раз она так обрадовалась появлению Пушки.
Как бы там ни было, а поспал я сегодня мало. Что не являлось поводом откладывать тренировку на рассвете.
Одно меня в этом утешало. Мы с Гэцу (а там и остальные подтянулись) нашли площадку с отличным видом. Который день прихожу, а каждый раз взгляд радуется.
Тренировка началась как обычно. Если не считать попыток Тамары подколоть меня. Собственно, сложно подкалывать, когда тебя роняют. Вот и у неё не получилось.
Но эта тренировка была по другой причине интересна. Где-то через час появилась рыжая. Она умела перемещаться в пределах видимости и даже делать это вместе с отрядом. Поэтому добраться до нашего места проблемы для неё не составило. Так-то сюда дороги нет. Калия летает, Тамара перемещается, а Шупа способен поменяться местами со своей иллюзией. Остальным здесь и делать нечего.
— Не помешаю? — спросил Пушка, появившись.
— Да не должна, — прервался я.
— Хочу свои силы опробовать. Против тебя выходить нет смысла, — прикинула она, смотря на меня. — С кем можно подраться? Тамара, может, ты?
— А силенок хватит? — прищурилась ситкартка.
— Это и хочу проверить, — «добро» улыбнулась рыжая. — Только ты всё же помягче. Я давно не спарринговала. Боюсь, потеряла хватку.
— Тогда стоит пригласить кого послабее, — сложила Тамара руки на груди.
— Да не, ты подойдёшь, — улыбнулась Пушка. — Начнём?
— Потом не жалуйся, — буркнула Тамара.
Происходящее я воспринимал скептически. Тамара не человек, раса у неё сама по себе физически сильнее, так ещё и прочие тренировки и усиления. Ситкартка легко пробивает кирпичные стены кулаком, способна рвать сталь, стирать в пыль камни руками, ну, или оторвать любую конечность человеку, особо не напрягаясь. Ей хватит и четверти силы, чтобы убить обычного человека.
Сложно провести аналогии, чтобы точно описать, насколько она сильна. Когда я говорю, что обычный человек против неё ничто, то имею в виду, что необычный уровень начинается… Ну, если так, навскидку… Человек минимум пару лет каждый день должен уделять рукопашному бою, чтобы физически развиться. Также он должен освоить ряд камней, без разницы каких, чтобы получить начальную энергетику и на основе её освоить два первых круга. И уже на их основе освоить укрепление тела. И вот если он с этим справился, то выдержит обычный удар Тамары. А если она начнёт драться всерьёз, то тут потребуется что-то куда серьёзнее.
Поэтому то, что Пушка так нагло вызвала Тамару на бой, напрягало.
Тут надо сказать, что рыжая изменилась. Возраст — это понятно. Её тело полностью сформировалось, она чуть подросла, округлилась во всех местах, это всё ничего не значащие изменения. Разве что приятные моему глазу. Да и на ощупь тоже ничего, хе-хе. А то, что в бою имело смысл, — руки и спина. Они у неё серьёзные изменения претерпели в сторону усиления. Уж в структуре тела я разбирался. Если не на мастерском уровне, то около того. Поэтому точно знал, что в плане физической силы Пушка значительно прибавила.