Следует подойти ближе и подглядеть через окошко, что там и как. Пригнувшись, выбираюсь из укрытия и торопливо перебегаю к дому, стараясь держаться ближе к лесной опушке. Двигаюсь бесшумно, пытаюсь не наступать на ветки. На последних шагах затаиваю дыхание. Прижимаюсь к деревянной стене у окна и прислушиваюсь.
Из дома доносятся два мужских голоса. Разбираю только обрывки слов, но оба человека спокойны, очевидно, они обсуждают путешествие через лес и агрессивных животных. Не похоже на ограбление!
Внимательно вглядываюсь в мутное оконное стекло. Питер и какой-то мужчина – тому лет тридцать – сидят за столом, перед ними две чашки, по центру чайник, из носика которого идет пар. Незнакомец зачарованно листает потрепанную тетрадь.
Нет, это точно не ограбление. Тогда что нужно тетке со взведенным арбалетом? Это ловушка? Обратившись во слух, пытаюсь уловить ее дыхание. Но ничего. Только ветер в ветвях, кудахтанье кур и низкие, приглушенные деревянной стеной голоса в доме.
Я отважилась еще раз заглянуть в окно. Встав, незнакомец идет к печке и подкидывает полено. Бросает короткий взгляд через плечо на Питера, а тот стоит к нему спиной. А затем берет второе полено и роняет его на половицы. Сердце бабахает так же громко, как упавшее полено, – я спешно отстраняюсь. Он нарочно уронил, дал сигнал! Да, это ловушка!
Я приникла ухом к стене.
– И что, больше нечего рассказать? – невинно интересуется незнакомец. – Совсем нечего?
– Не того спрашиваешь. Конечно, есть куча новых сплетен о герцогах, слухи о министрах, а королева опять вообразила что-то «совершенно захватывающее». Увы, но меня это волнует еще меньше, чем клопы у тебя в спальне.
Слова сопровождаются тихим смехом. Смеется Питер, но смех не такой, как при разговоре со мной. Свободнее, веселее.
– Очень жаль, – огорчился второй. – Я надеялся на новость-другую, Джош. Сюда редко кто заходит.
Джош? Питера зовут Джош?
– С таким-то кофе – ничего удивительного, – насмешливо фыркнул Питер. Или Джош. – Но я здесь не за этим. У тебя есть оно, да?
– Да, оно у меня есть. А еще у меня есть чувство, что продаю я его гораздо дешевле настоящей стоимости.
– У нас уговор. – Тут голос Питера становится жестче – этого достаточно, чтобы волоски на моих руках встали дыбом.
– Да-да, – быстро соглашается другой. – Все так, все так. Точно.
Слышу шаги, а затем скрип тяжелого выдвижного ящика. А еще – тихий стук, приглушенный скрежетом.
Мои инстинкты больше не шепчут, что это ловушка, – они орут об этом в голос! Надо что-то делать! Но что я могу против незнакомки с арбалетом?
Питер прощается, просит незнакомца передать привет жене, когда та вернется из путешествия. Путешествие, как бы не так! Слышу скрип отодвинутого стула, снова шаги.
У моих ног валяется несколько камешков – и тут меня осенило. Идея отчаянная и опрометчивая, но у меня нет времени придумать что-то получше. Нерешительность приведет к тому, что мой спутник получит стрелу в грудь!
Беру камешек, отступаю назад и со всей силы швыряю его на крышу. Громкий удар о дерево! С испуганным кудахтаньем мечется курица. У фасада дома слышу прерывистый вздох – и затем тихие, но отчетливые шаги в сторону. Она отдаляется от меня и от двери. Отвлекающий маневр удался!
Мельком заглядываю в окно – и понимаю, что Питер услышал. Сквозь стекло наши взгляды встречаются, я торопливо показываю на дверь и беззвучно произношу губами слово: «Ловушка!»
Но он… Он что, отвел глаза?!
К несчастью, незнакомец тоже меня замечает. Но не успел ничего сделать, потому что Питер неожиданно бросился на него.
Я должна ему помочь! Прямой палки – использую ее, как меч, – было бы достаточно, чтобы не чувствовать себя беспомощной. Но за спиной раздается спокойный голос:
– Стой и не двигайся, дрянь.
Медленно обернувшись, вижу лицо женщины. Арбалет направлен прямо мне в грудь.
Время как будто растягивается. В голове круговорот бесчисленных мыслей. Здесь и трезвые размышления: можно ли уклониться от такой стрелы? Станет выстрел смертельным или тяжело ранит? И всплывают глупые сцены из кино, где герою угрожают оружием, а ему еще хватает нервов осуществить хладнокровный план побега. Я не такой герой. Просто медленно осознаю, секунда за секундой, что в руках этой незнакомки – моя жизнь, и стоит ей только согнуть палец, та оборвется. Какова цена жизни в этом мире?
Лицо незнакомки непроницаемо. Ни сочувствия, ни нервозности. Смотрит на меня прищуренными глазами как на букашку, которую не убивают лишь потому, что тогда на стене останется пятно.
Поднимаю руки.
– Пожалуйста… я не хотела…
Мой лепет оставляет ее равнодушной. Она барабанит кулаком по стене, за которой стоит такой грохот, будто мебель ломают.