- О боже, - задыхается Тайлер. - Я не хочу умирать, приятель.
Он пытается сопротивляться, когда я хватаю его за запястье. Я свирепо смотрю на него, впиваясь пальцами в его плоть. Он не сравнится с моей силой, когда мой большой палец вонзается в сухожилия его запястья. Издав сдавленный звук, он перестает сопротивляться, всхлипывая, когда я держу зажигалку под его ладонью и нажимаю на курок, не давая пламени догореться.
-Скажи мне, - требую я. - Я не терпеливый человек, Тайлер. Не заставляй меня ждать.
Он держится дольше, чем я ожидаю от человека, который, кажется, готов обмочиться при виде меня. Я зажигаю зажигалку и машу ей под его ладонью. Для каждого прохода я держу пламя под его рукой немного дольше, чтобы он мог чувствовать, как нарастает жар. Все его тело трясется, а глаза мечутся между огнем и мной.
Я двигаю челюстью. - Ты начинаешь меня бесить.
- Не так уж много, - наконец торопливо говорит он. —Это было ... это было только здесь и там.Мне было мало,и я это знал.
То тут, то там. Это был не единичный случай. Он скользил сверху.
Услышав мое раздраженное рычание, Тайлер вздрагивает. Его глаза-бусинки бегают по залу в поисках спасения, которое не приходит.
- Значит, ты пропустил оплату, - уточняю я. - И думал, что тебе это сойдёт с рук, когда никто ничего не сказал.
Он печально кивает. - Мне нужны были деньги.
Подпитывать привычку к наркотикам, если судить по его отвратительным ногтям и желтоватым мешкам под глазами. Гребаный наркоман обокрал меня и спустил все на химический запой. Мои губы кривятся, и я сжимаю его запястье, желая сломать его. Но этой боли было бы недостаточно для такого проступка.
Роуэн выходит в холл, озираясь с озадаченной складкой на лбу, как будто ищет меня, пока не находит в таком положении . Она замирает. Я не могу избавиться от тела, когда она рядом. Мне придется попросить Пенна спуститься из его отшельнической хижины в лесу, чтобы он позаботился об этом позже. Впрочем, ее присутствие не удерживает меня от наказания.
Я склоняю голову набок и изучаю Тайлера. - Знаешь, что говорят о воронах?
- Что? - Его остекленевшие глаза медленно моргают.
- Они всегда помнят лица тех, кто перешел им дорогу. Плохая гребаная идея,- рычу я.
Он кричит в агонии и ужасе, когда я все равно ломаю ему запястье, затем с силой опускаю руку на пламя зажигалки и держу ее там, пока кожа не поджаривается. Я отпускаю его, и он приваливается к стене, бледный и тяжело дышащий.
- П-почему, - стонет Тайлер, его рука дрожит, когда он бережно прижимает ее.
По коридору разносится отвратительный запах его обожженной кожи.
- Чтобы все знали, что у Ворон воровать нельзя, - процедил я сквозь зубы. Через мгновение я неприятно улыбаюсь. - Будь благодарен. Ты проживешь еще один день.
Скорее, проживет еще несколько часов, пока Пенн не выследит его. Мы не испытываем угрызений совести по отношению к тем, кто думает, что может обмануть нас в нашей собственной игре.
Роуэн издает тихий звук ужаса, прикрывая рот рукой. Я смотрю в ее сторону, не жалея, что она увидела. Все ее тело похоже на натянутый слишком туго лук, который вот-вот лопнет, готовый к действию.
- Запомни то, что я сказал. Я убираю зажигалку и разглаживаю линии лацканов. - Вороны не забывают своих врагов.
Тайлер отчаянно кивает и убегает, когда я вздергиваю подбородок в знак разрешения. Роуэн смотрит ему вслед. Когда его хриплые и быстрые шаркающие шаги больше не слышны, она шагает ко мне, зеленые глаза выплевывают огонь, такой же мощный, как тот, что горит во мне.
- Это было...
Она замолкает, не находя слов. Я наконец-то узнал, как остановить ее постоянно бегущий рот.
- Необходимо,-заканчиваю я.
- Нет, это было жестоко, - поправляет она, прислоняясь к стене, чтобы запрокинуть голову. Ее горло дёргается, и я хочу наклониться, чтобы пометить его зубами. - Варварство. Тебе не нужно было заходить так далеко.
Постоянный гнев, кипящий в моей крови, грозит вскипеть. Она осуждает меня, и яростная часть меня хочет встретиться с ней лицом к лицу и показать ей, что она никогда не победит меня.Я вел себя хорошо, но она такая же как и любой другой человек, который ползет к нам, умоляя о нашей милости. Она лгала нам в лицо, скрывала тайну, которую хранит. И она считает, что имеет право судить меня?
Те, кто у власти, должны действовать, чтобы сохранить контроль. Эта истина древняя, как само человечество.
- Значит, я должен был позволить этому подонку продолжать воровать у меня? Чтобы подорвать мой бизнес? - Нет, Роуэн. Вот что мы делаем. Вот кто мы, блядь, такие. - Я хлопаю ладонями по стене по обе стороны от нее и бью ей в лицо, рыча свое последнее предупреждение. - Это то, ради чего ты пришла к нам. Если тебе не нужны монстры, не надо было искать у темноты помощи.
Она стискивает зубы и хмурит брови, оставаясь неподвижной. - Ты болен.
Невеселый смех грохочет в моей груди. Я уже далеко зашел. - Ты даже не представляешь, детка.
Роуэн толкает меня в грудь, прилагая много усилий, чтобы сдвинуть меня. Я не шевелюсь. Ее маленькие руки на моих грудных мышцах заставляют меня хотеть прижать ее к стене и ворваться ртом к ее рту, чтобы укротить ее дикость. И только когда я решаю уступить, она получает то,чего хочет. Большими шагами я направляюсь к выходу. Она бросается за мной.
- О'кей, я тебе помогла, - говорит она на другом конце кампуса. - Теперь ты собираешься найти моего брата, верно?
Я вздыхаю, слыша надежду в ее голосе. Когда-то у меня была такая же надежда. Медальон Шарлотты лежит в кармане моего пиджака, прижатый к сердцу.
Мы согласились взять на себя задачу Роуэн, но самый очевидный ответ, как обычно, правильный. Итана Ханнигана, скорее всего, уже нет в живых. Мы сделаем все возможное, чтобы найти его, но это делает меня человеком, который крадет у кого-то родного брата.
Когда мы подходим к машине, я выскальзываю из куртки и закатываю рукава рубашки. Взгляд Роуэн задерживается на моих руках, когда мы садимся.
- Дай мне выходные, чтобы закончить другое дело, - наконец отвечаю я. - Тогда я посмотрю, что можно сделать .
Ночь еще не кончилась. После того, как я высаживаю Роуэн у ее квартиры, на мой телефон приходит вызов, который я не могу проигнорировать. Мой отец зовет меня домой на встречу.
Я опускаю голову на подголовник и зажимаю переносицу, массируя тупую боль. Прежде чем отъехать от тротуара, я провожу пальцами по своим уложенным волосам, взъерошивая их так, что пряди падают мне на лоб.
Отец терпеть не может, когда я оставляю волосы неопрятными. Говорит, что это знак мальчика, а не мужчины. Я уже очень давно не мальчик.
Сжимая руль, я закаляю себя, чтобы укрепить колючую клетку вокруг моего сердца, готовясь вернуться домой. В такой же пустой дом, как и я сам.
По дороге я звоню Джуд и включаю громкую связь, пока пробираюсь по темным улицам города.
- В чем дело? - Фоновый шум бабушкиного смеха и проникновенный вокал Аны Габриэль замолкают, когда он отходит, чтобы поговорить.
- Я вернусь поздно. Я взял то, что нам было нужно от Барлоу, но отец зовет меня.
-Вот дерьмо, чувак. Сочувствие в его тоне заставляет меня хмыкнуть. Он знает, как я ненавижу возвращаться домой. - Я вернусь в Гнездо позже. Сегодня вечером я с абуэ.
Джуд любит свою бабушку больше всего на свете. Она вырастила его. Все, что он делает, - это возвращает ей эту заботу, например,в виде дома, которую он купил ей с нашей первой большой выручки в колледже.