Миссис Крент присутствовала на траурной церемонии вместе с Морганом, который в новом черном костюме выглядел еще более неотесанным и неуклюжим, чем обычно. А когда все закончилось, те, кого позвал адвокат, поехали в Грандж узнать, как покойный распорядился своими земными богатствами.
Приглашенные расположились в большой гостиной – сумрачной комнате, окна которой выходили на террасу из грубого серого камня. Лондонский адвокат, подтянутый молодой человек, приготовился огласить последнюю волю усопшего.
Экономка по обыкновению посадила Моргана между собой и своей дочерью – хорошенькой, как кукла. Сэр Ганнибал с Дерикой сели с другой стороны. Кроме них в комнате находились деловые партнеры Боуринга и толпились слуги. Никто не ждал от этого действа никаких неожиданностей, особенно миссис Крент. Все считали, что миллионер оставил основной капитал своему сыну и, вероятно, назначил ему опекуна. Мария Крент молилась, чтобы ее уполномочили заботиться о слабоумном наследнике. Тогда она открыла бы для себя неиссякаемую золотую жилу. Поэтому, увидев сэра Ганнибала, миссис Крент скривилась. Больше всего она боялась, что, несмотря на почти враждебное отношение к баронету, Боуринг назначит опекуном своего сына именно Тревика. В этом случае экономку ждало бы увольнение.
Но ни миссис Крент, ни все остальные собравшиеся в комнате не ожидали услышать того, что в итоге прозвучало. После объявления мелких сумм, завещанных служащим и друзьям, выяснилось, что основной капитал и все свое имущество господин Джон Боуринг оставил сэру Ганнибалу Тревику.
Морган лишился наследства, а баронет в одночасье разбогател. Экономка, словно бешеная, вскочила с места с горящими глазами.
– Вы… Вы из-за этого и убили бедного Боуринга! – прокричала она, потрясая кулаками.
Глава 5. Дальнейшие события
Разгневанная Мария Крент открыто обвинила сэра Ганнибала в преступлении. Эта невысокая и полная пожилая женщина с маленькими свинячьими глазами, красным лицом и крашеными волосами никак не могла считаться привлекательной, но в тот момент, охваченная пламенной яростью, она напоминала Свободу на баррикадах[5]. Без всякого преувеличения: будь госпожа Крент в силах, она тут же убила бы баронета. Она и впрямь бросилась вперед, словно собираясь вцепиться ему в лицо. И только испуганная дочь, которая удерживала свою мать сзади, сумела остановить разгневанную фурию. Одним словом, в миссис Крент клокотала ярость.
Сэр Ганнибал при этом даже не дрогнул. Он был выше этого. Не поднимаясь с места, он вставил в глаз монокль и посмотрел на разъяренную женщину. Если он и побледнел, то никто этого не заметил. Только мисс Уорри напряглась, внимательно следя за каждым его движением. Почему происходящее столь сильно взволновало ее, было непонятно. Однако она смотрела скорее на своего хозяина, чем на миссис Крент. Остальных зрителей напугало поведение экономки, и они замерли, в ужасе переглядываясь.
– Вы убили моего господина! – ревела миссис Крент, сжав пухлые руки в кулаки и трясясь всем телом.
Сэр Ганнибал так и не пошевелился.
– Подобное обвинение не стоит даже опровергать, – с олимпийским хладнокровием произнес он. – Мой покойный друг…
– Друг! – взорвалась экономка. – Встречаясь, вы всякий раз ссорились как кошка с собакой!
– Что-то я не припомню, госпожа Крент, чтобы вы присутствовали при наших встречах, – сухо возразил баронет. – Поэтому мне не вполне ясно, на чем зиждется ваша непоколебимая уверенность.
– Я знаю! Я-то знаю! – бормотала Мария. – Господин Боуринг никогда вас не любил. Еще с тех пор, как вы были вместе в Африке. Как бы вы ни юлили, сэр, вы никогда не осмелитесь рассказать правду о тех днях!
– Господин Граттон, прошу прощения за то, что вас так грубо перебили, – все так же невозмутимо продолжал сэр Тревик, повернувшись к адвокату. – Более того, мне жаль, что все это происходит в моем доме, – добавил он и бросил леденящий взгляд на миссис Крент.
– Ваш дом! – возмущенно закричала экономка.
– Если вы забыли, этот дом был арендован вашим хозяином, а мне он достался от предков.
– Думаю, вам лучше присесть, – обратился адвокат к миссис Крент. – Я еще не закончил зачитывать завещание.
– Да-да, мама, – позвала Джейн, потянув мать за юбку. – Ты напугала Моргана.
5
«Свобода на баррикадах» – картина Эжена Делакруа, изображающая Французскую революцию 1830 года. – Здесь и далее примеч. ред.