Да передумал. По-другому мудрость пророка Айвин-мухтарам сказал: «Чему быть, того не миновать». Конечно, будь Халиль помоложе, может бы, покивал, покивал, а ночью юрк в лесок или даже в степь, да только его халат и видели. Теперь что? Стар стал Ибн Шиин, то вместе с неверными с горы пешком шел, устал до смерти, а после на лошади ехал — думал отдохнет — да куда там, теперь спина болела. Ему бы во дворце у визиря какого-нибудь служить, советом подсказывать, дела обставлять, а не по дорогам взад-вперед пыль поднимать.
Если нет сил бежать, что делать? Только вековую мудрость принять, что правоверный Амин сказал. Смириться. Так Халиль и сделал. Конечно, про свой интерес он все равно не забывал, да только где тут нажиться? Как Хелен-Бике пропала, мурза совсем голову потерял. Пустился за ней вместе с тощими пройдохами. Вот те Ибн Шиину совсем не нравились, беспокойно рядом с ними было. Казалось, хозяину жить надо да радоваться — любую килан ему украсть можно было бы, даже из богатой семьи, ты только скажи. Нет вот, уперся как баран, прости Салла за такую дерзость.
Только недолго путешествовали. Напали на них бахатуры могучее, чем Айвин-мухтарам, долгих лет ему жизни. Ох, и натерпелся через них страху Халиль. Эти еще хуже тощих пройдох оказались. Говорили, что думали, не боялись ничего, держали себя спокойно, вольно. От таких людей никогда хорошего не жди. Либо сами на себя беду наведут, либо тебе потом знакомство такое боком выйдет.
Но опять же, пророк Амин говорил… Эх, коли не старость.
Халиль метнулся ястребом к Мурзе, даже щенка-Фергуса подвинул, помог Хелен-Бике уложить и заохал. Не любил он женщин, а за что их, спрашивается, любить? Радости от них никакой, одни горести. Но сердце у Халиля было не каменное, сколько людей обманывал, а зла никому не желал. А на Хелен-Бике сейчас даже самый жестокий человек посмотри — слез не пожалеет.
Глаза провалились, почернели вокруг, лицо совсем сухое стало, поганое, губы потрескались, руки в царапинах, ногти поломаны. Будь проклят тот, кто с бедной девочкой такое сделал, слышишь Салла? Будь он проклят.
— Ты зачем голову поднимаешь? Ты теперь голову не поднимай, — стал он уговаривать Хелен-Бике. — Ты теперь отдыхай лежи, сил набирайся.
— Ну вы меня хоронить только раньше времени не начните. Ил, — это она мурзе, понял Ибн Шиин, — принеси поесть, пожалуйста, что-нибудь. Только пожирнее или послаще.
Мурза было дернулся, да тут Фергус вскочил, пару фраз бросил и убежал. Ну хоть какой-то толк с щенка.
— Чем кормили?
Халиль вздрогнул, узнав голос. То самый главный и сильный бахатур — Руслан. Хоть и имя хорошее, хазарское, да вот боялся его Ибн Шиин больше всех. Против Руслана и Айвин-мухтарам мальчишка хилый, а уж остальные и подавно.
— Курицей, — подняла глаза на него Хелен-Бике. — Сволочи, знают ведь, куда бить. Или грудку давали, но с бедер специально всю кожу сдирали и жир выжаривали.
— Чего-то я не понимаю, так тебя не морили голодом? — вот и Айвин-мухтарам подоспел.
— Хуже, — ответила Лена. — В углеводах ограничили.
— Насколько я знаю, — опять заговорил Руслан. — Квикам для своих постоянных рывков нужно большое количество энергии. Энергию дают углеводы, на худой конец жиры. Вот они и посадили Елену на безуглеводную диету.
— Точно, — подтвердила незнакомые слова Хелен-Бике. Странно, вроде говорили на кантийском, а непонятно ничего. — Мне теперь не одну неделю восстанавливаться. А вы, я смотрю, все обо мне знаете…
— Яникеев Руслан, кинетик десятой категории.
— Лена… Ну ладно, раз мы все такие официальные, Штольц Елена, квик-семерка. Значит, это вы и есть тот самый опереточный злодей?
— Лена, понимаешь, тут все не совсем так, как выглядит, — опять вмешался Айвин-мухтарам.
— Я после того как меня в шахту посадили, уж догадалась, — усмехнулась Хелен-Бике. Халиль хмыкнул про себя, вот ведь женщина, действительно отродье Иблиса, лица на ней нет, а характер остался. — А это еще кто?
Ибн Шиин обернулся. Про старика он еще подумать не успел, не до этого было. Но выходило так, что тот тоже чужак. Как Айвин-мухтарам или Руслан. Уж на что Халиль был немолод, а старику в сыновья годился. С виду самый обычный, разве только на подбородке волос редкий, но на то уж Салла пышной бородой не наградил. У Ибн Шиина самого маленький кустик рос, как у козла.