— Гайдун подошел к чужаку. Просто подошел. Поговорить. А тот… — Толпа вновь взорвалась, наперебой подсказывая, что именно сделал незнакомец, однако Иллиан опять ничего не понял.
— Молчать!
— Он его молотом, вон тем самым, — указал старик на вращающийся предмет.
Будто желая опровергнуть его слова, кузнечное клепало безжизненно рухнуло на землю, и чужак, наконец, посмотрел на Лейтли. В его глазах не было ни любопытства, ни удивления, ни испуга, лишь растерянность. Самая обычная растерянность.
— Я разберусь, — заверил Иллиан. — А теперь расходитесь по домам!
Толпа лениво загудела, сомневаясь в словах телохранителя. Лейтли заметил, как напряглись солдаты, встав вокруг рыцаря и выставив копья вперед. Вот-вот и начнется кровопролитие.
— Живо по домам! — медленно и громко произнес Лейтли, подкрепляя свои слова вытащенным из ножен мечом.
Грозный голос вкупе со звоном извлеченной стали подействовали. Сначала от толпы отклеивались поодиночке, растворяясь в окутанном мглой вечере, потом стали уходит по несколько человек сразу. А когда подхватили и поволокли прочь полумертвого крестьянина, видимо, того самого Гайдуна, Иллиан понял, что все закончено.
Раньше Лейтли никогда не сталкивался с недовольством крестьян. Вернее, как раз наоборот, сталкивался достаточно часто. Простой люд нечасто был доволен своими господами, почти всегда что-то бурчал, реже бунтовал, но никогда Иллиану не доводилось усмирять селян. Неужели теперь придется?
Лейтли повернулся к Хелен. Та стояла еле живая от страха, видимо, еще не отошла от произошедшего. Внезапно рыцарь удивился одной особенности, которую только что подметил — она же еще совсем девчонка, обычная испуганная девчонка, которая не знает, что ей делать. Рядом, опершись о стену хижины, стоял тот самый мужчина с русыми волосами.
— Теперь вы расскажете мне все, — сказал Иллиан и шагнул вперед.
Теплая встреча
Сначала Иван почувствовал едкий свербящий запах чего-то противного — смеси пота, дыма, свалявшейся шерсти и тухлой кожи, а уже потом открыл глаза. Он находился в маленькой комнате с замызганным, почти закрашенным глиной овальным окном. На столе трещала лучина, в углу едва заметно шевелилось нечто живое. На чистилище, по представлению психокинетика шестой категории, было непохоже. Либо тут устроили кавер-версию.
— Очнулся что ли? — раздался знакомый голос. — А я уже собралась памятник заказывать. Только вот фотографию сделать не смогла, не изобрели ее еще.
— Обкурилась? — приподнялся Иван на локте, стыдливо обнаружив, что лежит в каких-то чужих широких штанах. Причем трусов на нем нет.
— Хорошо бы покурить, — мечтательно протянула Лена. — Только и сигарет тут нет.
Лена приподнялась на ноги, и только тут Иван понял, что одета она уж слишком странно. Сначала он принял ее одежду за платье, но приглядевшись, понял — это всего лишь длинная рубаха, на которую зачем-то была надета еще одна, но без рукавов и уже из более плотной ткани.
— На карнавал собралась? — снова лег он на лежанку. Голову тянуло к подушке с невиданной силой.
— Мы уже на нем, — подошла к нему Лена. — И чем скорее ты это поймешь, тем лучше. Я думала, что ты вообще не очнешься. И чего тогда мне тут делать, непонятно? Не знала же, что ты так на окно отреагируешь.
— Точно, окно, — подскочил Иван, но тут же замычал от боли — голову стиснул невидимый обруч.
— Да ты лежи пока, не хватало, чтобы опять отключился на несколько дней. Ты что, не помнишь ничего?
— Почему? Помню. Окно помню. Как воздух поплыл над землей помню. Воду помню. А вот потом… — психокинетик задумался, перебирая в голове остатки воспоминаний. Давалось подобное занятие, откровенно говоря, с трудом.
— А потом суп с котом, — сердито оборвала Лена. — Вырубился ты. Я знала, конечно, что проход через окно сравним по энергозатратам с преодолением гравитации при космическом полете, у отца было написано, но, вроде, здоровый мужик — и в обморок брякнулся…
— Скорее всего, это из-за тех плит. Рванул, силы не рассчитал. Ну ты же не предупреждала, что придется на другую планету лететь, преодолевая гравитацию, — примиряющее улыбнулся Иван. — Что, пришлось потом тащить мою тушу через окно обратно?
— Вот в этом-то и есть небольшая заминка, — голос Лены из сердитого стал извиняющимся. — Мы, как бы это сказать… Ну мы, в общем, не вернулись еще.
— В смысле не вернулись? — Иван снова подскочил, и голова сразу взорвалась от боли.