Тот факт, что полубог Айвин уже несколько дней не показывался на людях, запершись в своей хижине, простолюдинов совсем не смущал, скорее наоборот, те видели некий сакральный смысл, открывавшийся каждому по-своему.
Помимо желания увидеться с Хелен, Иллиану очень хотелось поговорить со жрецом, чтобы узнать, с какой целью местный фламин попусту чешет языком и несет всякую околесицу. Представителя Трех Богов на земле он действительно увидел, но через несколько дней, когда смысла говорить с ним уже не было.
И все потому, что на второй день после попытки бунта, Крафтер Боули, внезапно возникающий то тут то там, случайно наткнулся (хотя может быть и нарочно, Лейтли уже не знал, чего ожидать от этого человека) на рыцаря, и у них состоялся разговор, из которого телохранитель узнал много нового и любопытного для себя.
— Я давно хотел поговорить с вами, мой милейший друг, — Крафти говорил сдержанно, глядя ему в глаза, так что Иллиан даже не понял, шутит он или настроен серьезно. — Я знаю, что вы с этой чужеземкой… в недурных отношениях.
— С чего вы это взяли? — вспыхнул рыцарь.
— Не отпирайтесь, мой дорогой рыцарь-пылкое-сердце, я просто знаю. Как знаю и то, откуда эти люди прибыли. Не смотрите на меня так, а то мне становится страшно, клянусь Тремя Богами или в кого вы там верите? Так вот, я знаю, откуда прибыли эти люди и что они могут. Да, да, бедный рыцарь, у стен есть уши, а у солдат, прильнувших к двери — язык. И мне кажется, всем будет только на пользу, если эти двое поступят на службу к лорду.
— На службу? — туповато переспросил Иллиан.
— Да. Я уже поговорил с мальчиком, вернее заинтересовал его. Теперь нам надо лишь убедить Хелен и Айвина, что с нами им будет лучше, чем без нас.
— Каким образом?
— Все очень просто — с нами им будет действительно лучше, чем без нас. Эдвар, прошу прощения, сир Эдвар, все-таки Энт, член правящей Семьи. А они — чужеземцы, с подозрительными способностями. Это здесь Айвин полубог, а в другом месте может стать колдуном, как недавно обмолвилась леди-мать. Сделать это довольно просто.
— Так это вы поговорили со жрецом? — догадался Иллиан.
— Ну а кто же еще? — искренне удивился шут. — Вы даже не представляете, что могут сделать несколько золотых. Иногда я сам удивляюсь власти этого металла.
— Но зачем мне помогать вам?
— Чтобы прекрасная Хелен-могу-убежать-куда-угодно не упорхнула в любую секунду. Вам ведь этого не хочется? — не дав ничего сказать Лейтли, Крафти продолжил, — таких людей надо заинтересовывать. И еще, последнее, я вам открою секрет, на днях, как только лорд встретится с Айвином, господин сделает ему интересное и неслыханное предложение, скажем, о бессрочной службе. Чужестранец сможет уйти в любой момент, если ему что-нибудь не понравится. Ну а Хелен… Она, как я понял, без своего друга никуда.
На этом Крафти дружески похлопал Иллиана по плечу и пошел прочь, насвистывая себе под нос. Лишь шагов через пять он обернулся и холодно сказал телохранителю: «В следующий раз, прежде чем выгораживать кого-нибудь, не забудьте, кому вы принесли клятву верности, рыцарь-благородство-у-меня-в-крови».
Лейтли стоял в оцепенении, не зная, что и думать. Шут, фигляр, балагур, паяц на деле оказывается не таким уж глупым и простым… Но самое интересное, в словах Крафти был смысл. Определенный, жестокий, прагматичный смысл — лорд получит «воина-полубога», Айвин и Хелен — защиту от преследований, а Иллиан — возможность и дальше видеться с чужеземкой.
Осознание того, что шут манипулирует им, не помешало рыцарю кинуться за северные ворота, как только представился свободный час. Иллиан, к слову, заметил, что лорд покривил душой, сказав, что Лейтли нужен ему в качестве телохранителя. Скорее теперь рыцарь исполнял мелкие поручения, касавшиеся дел замка или небольшого личного войска его светлости. Обмундирование людей, размещение их в старой с дырявой крышей казарме, латание этой самой крыши, проверка часовых в замке, сопровождение лорда, когда тот выходил из цитадели — все это легло на плечи Лейтли.
Несмотря на отсутствие большого количества свободного времени — в отличие от солдат, игравших в карты внутри казармы — Иллиан не жаловался. В кой-то веки он ощущал себя нужным. Рыцарь понимал, что хоть и не имеет официального звания, но воины его побаиваются (Лейтли даже не представлял, что виной тому россказни его же собственных попутчиков — бывших крестьян, расписавших телохранителя как кровожадного бойца); лорд, несмотря на его полумифический титул и отсутствие земли, называет его уважительно «сир», даже Мойно, грубый и угрюмый Черепаха, казалось, стал более благосклоным к Иллиану. Лейтли подумалось: быть может, настало время пользоваться плодами своей репутации. И начать можно было с лорда.