Часть вторая
Сын Гнупа
Биргир смотрел вниз, на Кйорерисен-фьорд, самый глубокий из заливов севера, на дне которого, по словам жрецов, обитают могущественные и древние монстры, появившиеся задолго до человека и которые поднимутся наверх лишь после конца времени. Не хотелось бы свалиться отсюда в холодные неприветливые воды, так и не увидев конунга.
— Отец, долго еще? — спросил Биргир.
Гнуп хитро посмотрел на него, прижал палец к глазу, потом к уху — совсем как в детстве, когда учил сына охотиться. Это означало, смотри и слушай, но не говори. Отец устал не меньше его, но старался держаться. Помолчав немного, этот внезапно постаревший после недавней тяжелой зимы, когда в их поселении умер каждый четвертый, мужчина добавил: «Недолго еще. Слышишь, блуждающие братья зовут друг друга?»
Биргир ничего не ответил. Он думал, этот нарастающий звон в голове связан с большой высотой, но после слов отца показалось, что вокруг действительно слышны тонкие мужские голоса: одни вроде спрашивали, другие отвечали. Биргир знал, что горы Блуждающих Братьев — место священное, поэтому для простых смертных опасное. Некогда девять братьев бросили вызов богам и решили взобраться на самую высокую гору — Гоиэстефьелл, с которой можно было дотянуться до верховного зала, где круглый год пировали Асы. И боги жестоко покарали наглецов, окутав землю туманом, войдя в который, братья потеряли друг друга. Так они и блуждают до сих пор среди снежных пиков, зовя друг друга.
Биргир не верил в эту легенду. Он вообще был не особо суеверным, за что отец не раз ругал его — настоящий воин должен чтить законы и обычаи предков. Вот только посмотришь на белые пики гор, почти все как на ладони, за исключением Гоиэстефьелл, на которую они сейчас поднимались, никаких братьев: лишь молчаливо спящий до следующей лавины снег. Но все оски из их племени верили. В небылицы про богов, ледяных чудовищ, подводных монстров, порождений конца времени. Выжить в Данелаге в последние годы было очень непросто, поэтому люди, кормящиеся морем и обрабатывающие свои небольшие клочки земли назло стихии и непогоде, верили во что угодно, если эта вера помогала им жить.
Таких, как он и отец, морских налетчиков, живущих только своим топором и луком, осталось очень мало. Со времен деда Биргира Данелаг не одержал ни одной значительной победы. Редкие набеги через море в южное королевство в надежде на сколь-нибудь значимую добычу карались масштабными вторжениями закованных в железо людей. После такого приходилось надолго уходить вглубь острова, ожидая, пока рыцарям надоест сжигать пустые деревни. А с недавних пор и те немногочисленные отряды, ведомые самыми отважными ярлами, перестали отплывать в южное королевство. Шли разговоры о построенных башнях у воды, сигнализирующих о приближении врагов, поэтому теперь подойти незамеченным стало невозможным. Сражаться же на берегу с южанами было подобно встречи с псами старика Дода, прислужника Темного Бога.
Поэтому грабежи в последнее время сошли на нет. Биргир с отцом и несколькими осками из своего племени плавали на восток, а потом еще шли долго по земле сквозь дремучие леса. Но то был бесславный путь. Там жили кочующие дикари — сильный и гордый народ, и что самое важное — небогатый. Самый удачный рейд мог прокормить семью Гнупа полгода, поэтому Биргиру все же приходилось и охотиться, и рыбачить. Во времена прадеда или даже деда такое занятие считалось недостойным воина, но все изменилось, и племенам приходилось приспосабливаться.
Но когда конунг призвал его отца к себе, и когда Гнуп исчез на всю весну, а вернувшись, привез еду и молодой скот, Биргир понял, что грядет нечто серьезное. И действительно, скоро отец поведал ему, как был у конунга в Вархисе, плавал в южные земли, а теперь они отправятся туда снова, и что в их силах вернуть народам Данелага былое могущество, накормить голодающих и дать кров обездоленным.
И они поплыли, на быстроходном боевом корабле конунга с большими парусами всего с восьмью воинами, верными отцу всех ярлов. Биргир не говорил с ними, и они отвечали ему тем же. Драккар плыл день и половину ночи, пока на рассвете не пристал к соленому чужому берегу. Биргир боялся тех самых башен, но отец сказал, что здесь их нет. Проход к жилищам южан скалист и узок, отсюда никогда не нападают, поэтому застав не ставят.