На утро, когда все хлынули в священную рощу, самую большую во всем Данелаге, обустроенную самим конунгом с позволения верховного жреца, Биргир остался в столице. Он отсыпался в длинном доме, построенном по старым обычаям и имевшим всего одну комнату, куда их поселили с отцом и еще несколькими дружинниками, по всей видимости, уважаемыми людьми, потому что держались те очень высокомерно. Когда Сын Гнупа проснулся, то в доме никого не было, впрочем, как и снаружи. Вархис заснул днем, чтобы проснуться вечером, с возвратившейся гомонящей толпой, возбужденной, проголодавшейся и уставшей.
Биргир намеренно пропустил первый день альтинга. Он знал, что самое важное случится на второй, когда будет говорить Хродмар Ожидающий Бури. Сейчас на священной поляне жрецы пели о сотворение мира, о первородных чудовищах, Асах, их детях — богах, конунге и о народе Данелага. Биргира это действие утомляло. Оск допускал преступную мысль, что богов, возможно, вообще нет, ш или они настолько устали от земных дел, что навсегда ушли в небесный чертог, где никогда не прекращаются пиршества. Биргир думал так: будь боги живы, они бы не допустили гибели четверти его племени от голода в конце прошедшей зимы. Но отцу подобные мысли не нравились.
Оск дошел до порта, где сновали пришлые моряки, разгружали иноземные пузатые корабли хмурые рабы с серыми лицами, кричали над головами людей прожорливые чайки и ругались здоровенные ордмары — мореходы северного народа. Биргир пошлялся среди больших длинных лодок, принадлежавших ярлам с дальних островов, оглядел крепкие быстроходные драккары конунга, вытянутые рыболовецкие суденышки на трех-четырех человек и отправился обратно.
В доме он проспал до самого вечера, пока не вернулись с альтинга все остальные. Отец знал, что Биргир не ходил на собрание, но ничего ему не сказал. Остальным дружинникам было плевать на то, чем занимается молодой оск. Если бы завтра он исчез, то никто бы и слова не произнес.
К ужину скамьи пододвинули к столам и стали есть из огромных деревянных мисок, запивая все некрепким пивом. Отца, к удивлению Биргира, посадили между столбами, стоявшими в центре дома и поддерживающими крышу — на одно из четырех почетных мест. Молодому оску пришлось примоститься чуть ли не с краю. Когда скамьи были убраны, на их место расстелили матрасы. Пировать всю ночь, как в других домах, здесь не собирались.
Чуть только захрапел первый из дружинников, Биргир тихонечко вылез на улицу и пошел бродить по ночному Вархису, вернувшись только к утру. Он едва поспал около двух часов, прежде чем отец разбудил его. Сегодня Биргиру надо было идти на альтинг.
Посреди огромной поляны, где когда-то росли дубы, теперь виднелся круглый алтарь из вертикальных в половину человеческого роста камней. Поверхность его потемнела от ритуальных жертвоприношений, и Биргиру по какой-то причине было тяжело смотреть на него. Около алтаря, у двух ящиков, стоял Хродмар Ожидающий Бури, и буря вот-вот готова была разразиться. Людская масса ходила волнами, бурлила, негодовала и восторгалась. Но все затихло, когда конунг поднял руку.
— Вы спросите, зачем я собрал все племена летом? — спросил он.
— Да уж, работы невпроворт, — крикнул какой-то смелый утвист.
— Стада надо перегонять, — вторил ему другой.
— Вы спросите меня, а я отвечу, — сказал конунг, словно не слыша этих недовольных выкриков. — Последние годы, мы, великие воины, влачим жалкое существование. Нашими врагами стали голод и смерть. Разве ради этого сражались наши отцы и деды?
Ответом ему стали одобрительные выкрики. Биргир с удивлением заметил, что больше всего эта речь нашла отклик в сердцах юных северян, некоторые из которых были младше его самого. Их отцы и деды, которые, по словам конунга, сражались именно за это, стояли угрюмые и молчаливые.
— Жестокая судьба превратила нас в крестьян и скотоводов. Но спросите себя, разве этим вы хотите жить?
Ответом ему послужило долгое молчание.
— Я предлагаю вам земли, которые мы потеряли, женщин, которых вы еще не вкушали, богатства, которые вы еще не видели.
— Ты предложишь нам идти на юг? — с усмешкой спросил лысый крепыш со шрамом от левого уха до шеи.
Конунг сморщился, как если бы хлебнул горького ячменного хмеля. Биргир знал, что безволосый мужчина никто иной, как ярл Хейле, один из самых могущественных ярлов, вождь кочующих ктаттов, опасных и кровожадных противников. Да, у Хейле Шееруба не было своего дворца или плодородной земли, он скитался со своим народом круглый год, но ктатты единственные еще пытались жить по законами предков, грабя пиратов, убивая разбойников и нападая на западных островитян. Не гнушались они и менялами, торгующими с Вархисом, поэтому Хейле был той еще костью в горле у конунга. Вместе с этим Хродмар Ожидающий Бури ровно ничего не мог поделать с зарвавшимся ярлом. Хейле пользовался колоссальным авторитетом среди остальных вождей.