2
Кто сказал, что впадать в забытье – запредельно страшно? Нет. Это даже здорово. Когда несколько часов тебя ломает и ты ерзаешь по простыне в непреодолимом желании уснуть; когда температура ощущается не в измученном теле, а в специфическом привкусе во рту; когда голова болит просто оттого, что перевел взгляд с предмета на предмет, – какая же это бесценная награда: забытье!
Открываю глаза в чистой, унылой комнате. Совершенно один. Где я? В больнице? Странная она какая-то. А где люди? Что-то здесь не так. Сознание, словно барон Мюнхгаузен, вытаскивает себя за волосы из болота забвения, возвращаясь к реальности.
Когда ты в сознании, легко руководствоваться здравым смыслом.
– Все это хрень собачья. Ну, умерло несколько пенсионеров. Я же молодой, без сопутствующих… К тому же – посмотри на статистику. Господи, да тут ничтожный процент это самой…
Тут я спотыкаюсь. Очень не хочется произносить это слово. Оно пугает. Как будто чувствую магическую связь с ним. Заражаюсь тревогой. Теперь невозможно о нем не думать. Словно на американских горках мчусь вниз по трубе панической атаки, физически чувствуя падение. Невозможно противостоять природному страху. Неужели все это происходит со мной? Господи. Почему я? Я же еще ничего не успел.
Нет. Забытье – это спасение.
Остатки мыслей блуждают в лабиринте воспоминаний. Отчего-то натыкаюсь на свою «мыльную оперу». Я только потом узнал, что самим этим выражением мы обязаны The Procter & Gamble: компания активно спонсировала зарождающиеся телевизионные сериалы в начале прошлого столетия, размещая в них рекламу своего мыла. Но моя опера, мой роман с порошком был недолог.
Я получал прибыль с продаж из пяти магазинов ровно до тех пор, пока у нас в городе не появилось официальное представительство компании. Они минимизировали наценку, выдавив тем самым таких посредников, как я. Еще какое-то время я продолжал предпринимательскую деятельность, но время больших прибылей с перепродаж сходило на нет. Через три года мне стало трудно отчитываться в налоговой, и я закрыл свое ИП.
3
Свет софитов, вспышки фотокамер. Группа репортеров плотной стеной выстроилась напротив стола, за которым сижу я, режиссер и продюсер. За нашими спинами – актеры второго плана. Сегодня очередная премьера. Мне нужно «торговать лицом». Никуда не денешься. Хочешь получать большие гонорары – будь добр, играй по их правилам. Нужно рассказывать, как мне было приятно работать, какой это охрененный фильм, и обязательно сказать что-то типа: «Актерская профессия – тяжелый труд, но, несмотря на это, все что я делаю, – я делаю только для вас, мои дорогие зрители». Хотя если честно, то брутально-хамоватый, небрежно усталый я – это тоже игра.
– Есть еще вопросы нашей суперзвезде? Не все сразу. Да. Вот вы. Какое издание? «Аргументы»? Отлично. Передайте, пожалуйста, коллеге микрофон.
– Андрей, можно вопрос, не касающийся премьеры?
– Я буду только рад.
– Хорошо. Вы поражаете нас, поклонников Вашего творчества, своими яркими ролями. А можете рассказать, что подтолкнуло Вас выбрать эту профессию? Все мы знаем, что Вы переехали из провинциального города в Москву, поступили в ГИТИС и так далее. А что этому предшествовало? О вашей первой роли, если можно…
– Хороший вопрос. Ну, что ж. Попробую рассказать. Вам какой вариант, короткий, или длинный?
– Длинный, длинный! – загудели журналисты. И я даже знаю, почему. Обычно я не очень-то люблю рассказывать о себе. Ловлю недовольный взгляд продюсера – как же, отвлекаю драгоценное, проплаченное, внимание от картины! Ничего. Проглотит.
– Сколько себя помню, я всегда любил выступать. Но кроме того, что мне это нравится… Маленькая ремарка: придурков, которым нравится выступать, развелось неприлично много, особенно в последнее время, – я делаю еле заметный кивок в сторону актеров, сидящих сзади, – так вот, кроме того, что мне это нравится, у меня это еще и получается!
Журналисты поддерживают мою выходку одобрительным смехом.
– В средних классах в одной компании мы играли в «Крокодильчика». Изображать слова я любил, и мне это нравилось, в отличие от… ну, вы меня поняли. Позже девочка из компании притащила меня на репетицию новогоднего утренника. Факт того, что участников постановки освобождают от последней недели учебы во второй четверти, стал решающим. Ролей было немного. Скучные правильные звери, помощники Деда Мороза, снежинки. Ну что, готовы? Будет вам заголовок о моей первой роли… На моем счету более ста ролей в театре и кино, но свою первую роль я помню очень хорошо. Короче, я сыграл… Старуху Шапокляк! Отличный получился типаж. Дети из младших классов меня побаивались, средние и старшие гоготали, тыкая пальцами. Директор школы снизошла до комментария: