Она останавливается и рассерженно вздыхает:
– Нет, у меня совершенно нет даже секунды на АСЗГС. Мне до смерти надоел ваш АСЗГС. – Мне хочется указать ей на то, что минутка технически может быть секундой и что она уже потратила около пятнадцати таких. – Может, стоит найти что-нибудь более достойное траты твоего времени? Почему ты стоишь здесь, продвигая деятельность организации, которая пытается разорвать этот город на части?
Я не совсем уверена, о чем она говорит, но готова за это уцепиться, чтобы начать борьбу. Речь о браках между геями? Об абортах? В смысле, аборты – та тема для дебатов, в которой я чувствую себя способной продемонстрировать убедительную точку зрения. Дело вот в чем: моя мать могла запросто сделать аборт, так ведь? Мне повезло и одновременно не повезло, и меня удочерила любящая семья. Но я все еще верю в право женщины выбирать, даже зная, что мое собственное существование было под угрозой. И все же эта женщина говорит о чем-то другом.
– Существует история, – говорит она мне, разозлившись настолько, что лицо ее раскраснелось, а сама она начала шипеть и брызгаться слюной. – Вы не можете стереть историю. И что еще важнее, вы не можете стереть Бога. Независимо от того, сколько денег соберете. – Сказав это, она уходит.
Лена видит мое смущение и подходит ко мне:
– Я сегодня уже говорила с несколькими подобными ей. Они все бесятся из-за городской печати.
Она объясняет, что речь идет не о морском млекопитающем[17] (уверена, это была шутка, хотя, возможно, Лене я кажусь ребенком), имеется в виду городская печать, разделенная на четыре сектора – с книгой, деревом, колоколом и крестом. Я не знала, что у нас вообще есть городская печать, и могу поклясться чем угодно, что едва ли удалось бы найти хотя бы пятерых в Органическом Оазисе или за его пределами, знающих о ней. Но могу предположить, что из-за этого дела ситуация начала меняться. Возможно, мама говорила об этом, а я не обратила внимания, но, что более вероятно, ничего она мне не говорила, потому что вы знаете, как это бывает – она моя мама и в большинстве случаев старается фильтровать для меня информацию о мое й жиз ни. По – другому не может быть.
Итак, у нас есть городская печать. Книга символизирует процесс познания. Дерево символизирует развитие. Колокол символизирует свободу. А крест – ну, тут все очевидно. Печать изображена на флаге нашего города, который, полагаю, развевается над зданием администрации, хотя, должна отметить, я никогда его там не замечала.
Мама ненадолго заглядывает к нам в обед, и, когда я спрашиваю ее о печати, она обращает внимание на то, что размещение колокола и креста рядом друг с другом на этой печати очень иронично. Крест, говорит она, ущемляет свободу любого, кто не является христианином. И все становится совершенно понятно. В смысле, я не верю в Бога, но я тоже живу в этом городе, так почему этот крест вечно должен быть у меня перед глазами? Неожиданно на меня накатывает волна возмущения. Я абсолютно согласна с этим и жалею, что не могу повернуть время вспять и вступить в аргументированный спор с той взвинченной бабой, которую встретила утром. Вот что забавно (ну, забавно и то, что конечно же я даже не знала о существовании городской печати, так что говорить о том, что она вечно у меня перед глазами, тоже довольно смешно), технически говоря, мама христианка. Как и папа. Так что, полагаю, и мы с Джейком тоже. Как я уже говорила, мои родители не верят в Бога. Я не верю в Бога. Я не хожу в церковь, не молюсь и не делаю прочих подобных вещей. И хотя, когда кто-нибудь спрашивает меня, какой религии я придерживаюсь, я отвечаю: «Никакой», мои родители относятся к христианской церкви: папа к католической, мама к англиканской. Насколько я знаю, они не проводили никакие ритуалы, чтобы стереть свое христианское прошлое и стать кем-то другим. Не значит ли это, что для всего остального мира мы христиане, вне зависимости от того, как мы сами себя определяем? Полагаю, что важным моментом в наличии креста на городской печати является то, что он ущемляет свободу не только тех, кто придерживается других религий, но и тех, кто, подобно мне и моей семье, не придерживается никакой из них.
Сегодняшняя вечеринка у Дариуса для меня полный отстой. Клео почти сразу скрылась Угадайте С Кем в спальнях наверху, мне скучно, и я собираюсь домой шокирующе рано – в десять вечера. Я выпила полбокала пива из кега, оно было теплым и по вкусу напоминало мочу. Думаю, день бесконечных дебатов с абсолютно незнакомыми людьми, многие из которых были мне неприятны, совершенно точно не настроил меня даже на малейший разговор. Громко играет музыка, басы бьют чересчур сильно, и моя голова раскалывается от ритма какого – то ужасного техно – трэша. Знаю, я возмущаюсь, как какая-нибудь старушенция, но у меня сегодня был очень долгий день, а музыка просто невероятно противная. Я слоняюсь туда-сюда с опущенной головой, избегая скоплений людей, с которыми мне не хочется разговаривать, и, ну ладно, признаю, осматривая пол на наличие пары высоких кедов камуфляжной раскраски.