Вот и наступил конец этой истории. Благополучный. Справедливость, как и положено ей быть, все-таки восторжествовала. После шести лет незаслуженных страданий люди начинают, кажется, приходить в себя. Дай им бог сил, как говорится.
Но меня преследует, не дает покоя одна горькая мысль.
А не случись пресс-конференции в Прокуратуре СССР, не доведись рассказать Генеральному прокурору СССР об этом затянувшемся деле, сколько бы еще мы названивали из редакции «Литературной газеты» вполне ответственным товарищам и слышали бы от них вполне спокойный ответ: «Не тревожьтесь, пожалуйста. Дело перспективное, следствие продолжается»?
1986 г.
ВСЕ ИЛИ НИЧЕГО
Созна́юсь: профессия приучила меня с известной осторожностью относиться к тем, кто напоказ выставляет свое горе. Настоящее горе бывает и злым, и безудержным, и беспомощным, и жестоким, и безрассудным, и неправым — каким только оно не бывает! Но если в голосе страдальца, жалобщика звучит не боль, а надрыв и патетика, то, честно говоря, мне становится не по себе и очень трудно поверить такому человеку. Поза и горе чаще всего несовместимы. Не могут быть совместимы.
А потому, когда в бумагах Алексея Васильевича Шичкова, без конца, в течение шести лет, рассылаемых им в высшие судебные и прокурорские инстанции, я читал: «Предвзятость, необъективное отношение ко мне навсегда оказали влияние на мою жизнь», «я убежден в полной моей невиновности, и сам факт осуждения лежит на мне несмываемым позорным пятном», «это дело навсегда перевернуло мою жизнь», — когда читал я эти пронзительные слова, зная, однако, что жизнь Шичкова, к счастью, осталась «неперевернутой», что самые грозные тучи над его головой уже благополучно рассеялись, что беда, можно сказать, обошла его стороной, я спрашивал себя: а не профессиональный ли он жалобщик, которого хлебом не корми, дай только за что-нибудь повоевать? Воевать ведь иной раз куда проще, чем дело делать.
Но люди, хорошо знавшие Шичкова, бывшие его сослуживцы, мне рассказывают:
— Шичков? Удивительно мягкий и деликатный человек. Тихий, безответный. Никогда никаких конфликтов. Из тех, знаете, кого обидишь и не получишь сдачи. Словом, безропотный.
Тихий, безропотный? Но безропотные разве пишут такие шальные бумаги? Ни на что тратят шесть лет своей жизни? Превращаются в настоящих жалобщиков?
Как же все это понять, совместить?
20 октября, упав с высокой эстакады, три с лишним метра над полом, разбился насмерть электрослесарь Красинцев. Комиссия записала в акте: «Ограждение выполнено с нарушением техники безопасности». Иными словами, на эстакаде не хватало перильцев.
Прошло несколько месяцев, и здесь, на Калининском заводе железобетонных изделий, случилось новое несчастье. Пострадала оператор Благова. В конце смены она спустилась почистить бетономешалку, а плакат «Не включать, работают люди» не вывесила. Бригадир Шмалько не посмотрел и включил привод. В результате, перелом бедра. В акте комиссии было сказано: «Грубое нарушение техники безопасности» — и перечислялись все виновные: начальник цеха Ципленков, старший мастер Мелехин, бригадир Шмалько и сама пострадавшая Благова.
Безобразное отношение к технике безопасности превращалось здесь, на заводе, в систему, и этому пора было дать решительный бой.
Следователь прокуратуры Новопромышленного района города Калинина Юрий Константинович Никитин возбудил уголовное дело. Эксперту Валентине Ивановне Полуэктовой (окончила лесотехнический техникум, по специальности — техник-строитель) поручалось изучить оба случая и назвать первых, самых основных виновников. И Полуэктова назвала: в смерти электрослесаря Красинцева и в увечье оператора Благовой виноват прежде всего главный энергетик завода Алексей Васильевич Шичков. Красинцева он «не обучил безопасным методам труда», а несчастье с Благовой произошло, так как на бетономешалке отсутствовала специальная блокировка. Прокурор района обвинительное заключение утвердил и дело направил в суд, приписав: «Прошу передать его нарсудье Маркову».
Намечалась выездная сессия, громкое воспитательное мероприятие.
Суд заседал в красном уголке завода. Народу набилось битком, человек двести. Шичков продолжал твердить: «Красинцев упал потому, что на эстакаде не стояли перила, а блокировка на бетономешалке не предусмотрена проектом. Полуэктова в энергетике не специалист, прошу назначить новую экспертизу». Но суд ему в этом отказал, отметив: «Компетентность эксперта у суда никаких сомнений не вызывает».