«Будто бы у нее есть выбор!» — с досадой подумал Тейсман. — Слушаюсь, мэм. Вы хотите поменять наш боевой порядок? — как можно безразличнее спросил он, хотя ноздри его затрепетали.
— Нет! — выкрикнула она.
Тейсман поднял голову и посмотрел поверх ее плеча. Его холодный взгляд заставил офицеров штаба Райхман и его собственных офицеров тихонько разойтись по капитанской рубке, так чтобы они не могли слышать командиров. Тогда он наклонился к ней и тихо заговорил:
— Коммодор, если вы намерены бить их только из носовых орудий, прикрываясь парусами, то они наверняка развернутся боком и выдадут нам по полной с самой эффективной дистанции.
— Чушь! Это самоубийство! — выкрикнула Райхман. — Мы разнесем их на части, как только они высунут нос из-за своих парусов!
— Мэм, — сказал он мягко, как ребенку, — мы превосходим эти корабли по массе в соотношении семь к одному, и придется войти в зону действия энергетического оружия. И они прекрасно понимают, что это значит, так же как и мы. Им остается одно. Они развернутся для бортового залпа, и все, что у них способно хотя бы пукнуть, вмажет по нашим передним альфа-узлам. Если они выведут из строя хотя бы один альфа-узел, наш передний парус схлопнется, а в гравитационной волне на такой глубине…
Тейсман не закончил фразу. Без переднего паруса, уравновешивающего задний, ни один космический корабль не может маневрировать в гравитационной волне. Он окажется в ловушке единственно возможного вектора движения, единственно возможной скорости. Он даже не сможет вывалиться из гиперпространства, потому что не способен контролировать свои перемещения, пока не ликвидирует поломку, и малейший всплеск турбулентности может разнести его на части. А это означает, что потеря одного-единственного паруса будет стоить Райхман по меньшей мере двух кораблей, потому что любой корабль, потерявший парус, придется взять на буксир кораблю с работающим двигателем.
— Но… — Райхман замолчала и снова проглотила слюну. — Что вы посоветуете, капитан? — спросила она спустя несколько секунд.
— Сделать то же самое. Мы понесем ущерб, может быть даже потеряем несколько кораблей, но зато сохраним паруса, увеличим мощность залпа — и наверняка уничтожим их быстрее, чем они нанесут нам непоправимый ущерб.
Он бесстрастно смотрел ей в глаза, подавляя желание заорать на нее, потому что давно предупреждал, что такое может произойти… Она склонила голову.
— Хорошо, капитан Тейсман, — сказала она. — Приступайте.
Антон Зилвицкий сидел на обитой чем-то мягким палубе с закрытыми глазами и крепко обнимал четырехлетнюю девочку, которая плакала, уткнувшись в его китель. Она была слишком мала, чтобы осознать все происходящее. «Но она и так уже достаточно поняла», — подумал он опустошенно, услышав за спиной голоса — голоса офицеров капитанского мостика «Карнарвона», офицеров с вытянувшимися лицами, столпившихся вокруг центрального дисплея огромного транспортного корабля.
— Господи, — прошептал старпом. — Только посмотрите на это!
— Еще один! — внезапно воскликнул еще кто-то. — Это был крейсер?
— Нет, я думаю, эсминец…
— Смотрите, смотрите! Это хевенитский ублюдок! А вот еще один!
— О господи! Это точно крейсер! — охнул кто-то, и Зилвицкий зажмурился как можно крепче, борясь с подступившими слезами. Ради дочери.
Он понимал, что «Карнарвон», выбирая без остатка всю мощность двигателя, на бешеной скорости удирал прочь от своих собратьев, надеясь в рассредоточенности обрести призрачное спасение. Если было выведено из строя два хевенитских корабля, тогда по меньшей мере одно пассажирское судно вполне может уцелеть… но какое?
— Мой бог, она достала еще одного! — выдохнул чей-то голос, и Антон крепче прижал к себе ребенка.
— А что с этим? — спросил кто-то.
— Нет, он еще цел. Это только его парус, а вот это, должно быть… Господи!
Голоса неожиданно смолкли, и сердце у него сжалось. Антон понял, что означала эта тишина, и медленно поднял голову. Большинство офицеров смотрели в сторону, все, кроме шкипера «Карнарвона». По лицу женщины текли слезы, однако она не уклонилась от его взгляда.
— Она погибла, — тихо сказала она. — Они все погибли. Но сначала она уничтожила три их корабля, и по крайней мере один уцелевший потерял парус. Я… я не думаю, что противник будет продолжать погоню только одним кораблем, даже если он не поврежден. Да еще с калекой на буксире.
Зилвицкий кивнул, не в силах понять, как мир может носить столько горя. Плечи затряслись, когда прорвались наконец долго сдерживаемые слезы. Дочурка обвила руками его шею.
— Что с-случилось, папа? — прошептала она. — Они… они могут ранить мамочку? Они хотят нас поймать?
— Ш-ш-ш-ш, Хелен, — произнес Антон сквозь слезы.
Он прижался щекой к ее волосам, вдыхая свежий, детский запах, и снова закрыл глаза, слегка покачивая девочку.
— Они не поймают нас, детка, — прошептал он. — Нас уже спасли. — Он издал мучительный вздох. — Мамочка нас спасла.
Глава 19
«Ника» направлялась домой, и Мика Хенке, покосившись на своего капитана, с трудом подавила улыбку. Хонор редко показывала, что она довольна своей работой, особенно на капитанском мостике. Удовлетворение от работы офицеров и команды — это да, а вот ее собственные успехи считались чем-то само собой разумеющимся. Но сегодня она сидела, скрестив ноги и откинувшись на мягкую спинку командирского кресла, на верхушке которой без зазрения совести прихорашивался Нимиц, и легкая улыбка играла на ее губах.
Хенке усмехнулась, перевела взгляд на старшего тактика, Эву Чандлер, и победно подмигнула. Миниатюрная рыжеволосая девушка улыбнулась в ответ и вскинула над головой сцепленные руки. Мишель услышала, как за спиной кто-то фыркнул.
Ну что ж, у них были все основания быть невероятно довольными собой. И своим капитаном, подумала Хенке. Эскадра хорошо поработала за неделю, прошедшую после отбытия вице-адмирала Паркса. Все возрастающая энергия и точность их действий то и дело вызывали улыбку одобрения у адмирала Сарнова, и «Ника» сошла со стапеля как раз вовремя.
Хенке была не единственной из офицеров Хонор, кто был в курсе беспокойства капитана Дорне: мол, вынужденное бездействие флагманского корабля и соответственно растренированность окажутся помехой его «Агамемнону», но «Ника» оказалась гораздо успешнее многих тех, кто постоянно совершенствовался и практиковался. Хонор была слишком загружена делами эскадры, чтобы вести на «Нике» ежедневные тренировочные занятия. Кроме того, такого рода текущая деятельность вообще-то входила в обязанности старпома. И долгие, изнуряющие часы на моделирующих тренажерах, которыми Хенке измучила команду «Ники», сторицей окупились во время вчерашних маневров. «Ника» нисколько не была помехой «Агамемнону». А если быть честным, корабль Дорне проиграл вчистую, и Хенке с нетерпением ждала следующей встречи со старпомом «Агамемнона».
«Ника» показала лучшие результаты на стрельбах и обставила даже «Непобедимого» капитана Домье на целых восемь процентов, к большой досаде экипажа Домье, но и это не было самым большим ее достижением. Нет, подумала Хенке с ленивой улыбкой, на самом деле они показали, чего стоят, тогда, когда адмирал Сарнов разделил пополам их небольшую оперативную группу для учебных боевых действий.
Коммодор Бэнтон руководила вторым и третьим дивизионами эскадры, а также их прикрытием, тогда как Сарнов командовал первым и четвертым, но так было записано лишь в протоколе. А на деле Сарнов через пять минут после начала игры сообщил Хонор, что и он, и капитан Рубинштейн, старший офицер Пятьдесят четвертого дивизиона, только что убиты и что она принимает командование.
Это была единственная вводная, которую ей дали, но Хонор, очевидно, предвидела такой оборот, потому что без всяких колебаний стала раздавать приказы. Она воспользовалась сверхсветовыми передатчиками сенсорных платформ, для того чтобы обнаружить корабли Бэнтон, разделила свое подразделение на два дивизиона по два корабля в каждом, разогналась до скорости перехвата, затем заглушила двигатели и двигалась в радиолокационном и гравитационном безмолвии. Но на этом она не остановилась, потому что понимала: «Ахиллес» Бэнтон располагает теми же самыми возможностями, для того чтобы засечь и проследить движение ее кораблей. Поэтому Хонор, зная, что коммодор должна проследить ее курс до момента выключения двигателя, запустила электронные обманки, запрограммированные на имитацию двигателей крейсеров. Тщательно продуманный маршрут обманок должен был, во исполнение злодейски задуманного плана, привести Бэнтон в точку, выбранную самой Хонорй.