В год его смерти Александра впервые заинтересовали вопросы о Боге, о христианском учении, о религиях, он рассказывал мне, как удивились в библиотеке, когда он попросил подобрать ему книги по этим вопросам. Сейчас можно свободно приобрести любую литературу религиозного содержания, но в 1988 году подобная литература была редкостью даже в Москве, не говоря о Магадане. Увы, мне не довелось увидеть, как разрешились сомнения и стремление к вере и религии Александра, не довелось увидеть его духовное прозрение, духовное совершенствование, но ниспосланное мне знамение позволяет думать, что Бог, даровавший Александру желание познать величие Божьих тайн, не оставил его в начале пути, посланная - ему скоропостижная смерть только лишила Александра грубой земной оболочки, и истинная жизнь его души продолжилась в ином - тонком, невидимом, неосязаемом мире.
В августе 1988 года мы с приятельницей отдыхали на южном побережье Крыма, в санатории "Украина", куда Александр привез нас из Симферополя на своем "Москвиче", и в последний раз я видела и запомнила его живым, жизнерадостным, улыбающимся. Помню, как дежурная по этажу медсестра вошла в нашу палату, назвала мою фамилиию, попросила подойти к телефону и просто, буднично добавила: "Умер брат Саша". Страшные, необратимые слова, внезапно вломившиеся в мое неподготовленное сознание, пульсировали в нем жуткой, незнакомой болью все время, пока я, омертвевшая от горя, добиралась до Симферополя, и в последующие годы ещё много раз резким, болезненным уколом эти слова возникали в моей памяти. Потеря родного человека - тяжкое горе, но мои страдания усугублялись отсутствием подлинной христианской кротости и смирения перед Божьим Промыслом. Вернувшись в Москву, я продолжала плакать и горевать, душевные муки от тяжелой потери не отпускали меня и облегчение не приходило в мою душу.
Однажды днем, когда в квартире никого не было, позвонил мой сын, не помню, что ему было нужно, помню только, что его самодурство не пожелало считаться с человеческим горем, горем матери, и после грубого разговора со мной он долго, упорно истязал меня непрекращающимися телефонными звонками, на которые я уже не могла ответить. Обида на бессмысленную жестокость и грубость сына доконала мою истерзанную горем душу, я легла на постель и плакала горько, безутешно, захлебывалась безудержными рыданиями и не могла остановиться, от обиды и горя моя духовная сущность обмякла, расползлась, разлезлась, как прогнившая ткань, стала неуправляемой и неконтролируемой. И вдруг я увидела, как в правом верхнем углу комнаты воздвигнулось нечто неземное, легкая, воздушная, похожая на облачко субстанция, и сразу поняла, что это душа Александра, растревоженная моими страданиями, пришла ко мне на помощь, я поднялась с подушки, простирала к ней руки, плакала, молила о прощении, говорила слова любви... Незаметно я утешилась, успокоилась и уснула, а проснувшись, почувствовала, что сошедшая на меня во время встречи с душой Александра небесная благодать остановила мои страдания, отрадное успокоение наконец-то просветлило мою измученную душу.
У меня нет сомнений, что разум, данный Богом человеку для познания себя и мира, когда-нибудь, в непросматриваемой дали тысячелетий откроет тайны непрерывной жизни человеческой души после смерти её земной, телесной оболочки. Но уже сейчас редчайшие, избранные Богом люди такие, как болгарская прорицательница Ванга, осознают в себе способности общения с душами умерших, от них получают сведения о прошлой и будущей жизни своих посетителей. Обычные способности человека предчувствовать что-либо в повседневной жизни мы называем интуицией, ещё мне кажется, что кроме интуиции, каждому человеку посылаются какие-то знаки, знамения, как проба, как проверка его внимательности, его готовности к иной жизни, Сомерсет Моэм в книге "Подводя итоги" описывает подобное знамение, случившееся с ним, когда он сидел в одной из заброшенных мечетей близ Каира, - он вдруг впал в экстаз и его всего поглотило ощущение огромности и величия Вселенной и пронизывающее чувство полной раст-воренности в ней, он почти мог сказать, что ощутил присутствие Бога. Мой брат Алемдар часто ссылался на свое личное общение с Богом, к сожалению, в то время его уверения я оставляла без должного внимания и ничего не могу вспомнить из его рассказов.
В нашей суматошной жизни человеку очень трудно распознать эти посылки из иного, тонкого, таинственного мира, особенно трудно, если земная, плотская жизнь полностью поглощает все естество человека, ограничивает его, подчиняет себе, порабощает, не оставляя ни времени, ни надежды на духовное развитие и совершенствование. Расскажу о мгновениях, в минуты отдыха и покоя ниспосланных мне как откровение о будущей блаженной неземной жизни моей души.
В доперестроечное время наша семья несколько раз отдыхала по путевкам в новом корпусе санатория "Украина". Он расположен на высоком склоне горы и у главного входа окружен большой открытой террасой, с которой можно любоваться чудесным видом на море и вечнозеленым парком, раскинувшимся вплоть до побережья. Однажды я стояла у края террасы, восхищаясь красотой моря и природы, и вдруг почувствовала, что мои руки крепко держатся за поручни террасы, ноги плотно опираются на мозаичный пол, а какая-то внутренняя сущность, отделившись от тела, стремительно несется над расстилающимися внизу зелеными кронами высоких кедров, испытывая при этом неземное блаженство, неизобразимое счастье, невыразимую любовь и радость. Эти упоительные мгновения приоткрыли мне свет и дыхание будущей вечной жизни души, когда она покинет мое бренное тело и полетит, полетит все далее и далее в чудесный, беспредельный мир вечного добра и света.
Одну из скамеек, сделанных нашим замечательным мастером на все руки, мы разместили у огромной сосны с двумя неохватными стволами. Говорят, японцы особенно почитают такие раздвоенные сосны, считают, что они приносят счастье. Я назвала эту скамейку "радостью души" в благодарность за те мгновения радости и покоя, пережитые мною, когда я впервые вечером присела на неё отдохнуть. Все заботы, все утомление долгих трудовых дней были отринуты и забыты, они отступили, остались за пределами объявшего меня чудного мира тишины и радости, и меня заново пленил и очаровал открывающийся с этой скамейки такой привычный вид - на переднем плане цепочка осыпанного красными гроздьями ягод зеленого боярышника, справа от него ведущие к дому ряды стройных, пышных туй, а над туями вытянувшиеся верхушки растущих позади них густых елей, на уходящем вверх и вдаль противоположном склоне возвышающиеся, как патриархи лесов, могучие раскидистые сосны, соседствующие рядом о ними маленькие аккуратные елочки, молодые широколистные клены, рябины, старые березы с огромными развесистыми ветками и изящные, тонкоствольные, тянущиеся к солнцу молодые березки и над этим великолепным зеленым массивом, залитым предвечерним солнцем, в бескрайнем голубом просторе медленно и величественно проплывающее облака. Как прекрасен мир, созданный Богом для человека, и как безжалостно и бездумно люди оскверняют его высокомерием, вероломством, завистью, злобой, ложью, жадностью, корыстолюбием, подлостью, предательством, ненавистью, местью, враждой, жестокостью, насилием, отравляют отходами неразумной жизнедеятельности, разрушают убийственными войнами.
И все-таки в такие сокровенные мгновения восхищения красотой мироздания я с новой силой верю в будущий преображенный и обновленный мир мир разума, гармонии, красоты.
Сентябрь 1996г.