Напряжение Ботева передалось Игнатьеву.
То, что это не случайный вопрос, Игнатьеву было совершенно очевидно. Но слышалось в нем и нечто большее, чем только забота о судьбе задуманного и, надо полагать, скорого восстания, его собеседник заглядывал в более отдаленное будущее. И тут он, посол великой державы, не должен был, не имел права ошибиться с ответом.
- Смею думать, Россия вступит в войну, - вырвалось вдруг у Игнатьева, если вас интересует ближайшая перспектива. - И он тут же принялся развивать свою мысль. - Русское общественное мнение не простит правительству равнодушия к судьбе болгарского народа. Безусловно, в правительственных сферах сильны немецкие влияния, нельзя пренебрегать влияниями английскими, но в России в некоторых обстоятельствах прямо пренебречь желаниями собственного народа не только невозможно, но и опасно.
- Значит, вы считаете, что в случае успеха восстания, - уточнил Ботев, - братская Россия поддержит нас?
- И даже в случае неуспеха, - подтвердил Игнатьев. - Брат не оставит в беде брата, если в нем бьется христианское сердце.
Ботев с облегчением отвел руку от шеи.
- Благодарю, это все, что мне было нужно.
Могли ли встретиться более противоположные люди? Русский сановный аристократ - и бездомный поэт-революционер. Но в этот миг они мыслили едино.
Игнатьев первым взял себя в руки.
- Еще кофе?
- Благодарю.
- Есть ли ко мне какие-нибудь практические вопросы?
- Пожалуй, нет.
- Вероятно, вы нуждаетесь в оружии, в средствах...
- Разумеется.
- Я могу познакомить вас с одним из своих чиновников, драгоманом нашего посольства Василием Павловичем Вязьмитиновым.
Ботев широко улыбнулся.
- Вряд ли мне здесь понадобится переводчик.
Улыбнулся в свою очередь и Игнатьев.
- Он мог бы связать ваших людей с кое-какими коммерсантами. То, что не положено послу...
- Я признателен вам, но коммерческие связи у нас налажены.
Вязьмитинов был как раз тем неприметным чиновником, через которого осуществлялись связи русского посольства с балканскими княжествами. Но не мог же Ботев признаться Игнатьеву, что имя Вязьмитинова ему небезызвестно и что агентам болгарского комитета не раз уже доводилось пользоваться посредническими услугами этого драгомана.
- Я доволен нашей встречей, - любезно заключил разговор посол. - Всегда приятно познакомиться с поэтом, стихи которого тебе нравятся.
- И я рад, - искренне отозвался Ботев.
Игнатьев проводил посетителя до дверей кабинета.
- Желаю успеха.
На Перу шумела разноголосая толпа, сверкали витрины магазинов, мальчишки предлагали прохожим цветы. Досадно было, что он не может отнести их Венете.
Любен Каравелов.
Заметки историка Олега Балашова,
позволяющие полнее воссоздать события и лица,
представленные в записках Павла Петровича Балашова
Любен Каравелов родился в семье торговца, окончил гимназию, хорошо узнал, сопровождая отца в поездках по торговым делам, жизнь своего народа. Ему исполнилось двадцать три года, когда он уехал в Москву продолжать образование. В Москве провел около десяти лет: учился в Московском университете, сблизился со славянофилами, был завсегдатаем "пятниц" у И.С. Аксакова, печатался в "Московских ведомостях". В Москве сформировался как писатель, свои первые повести написал по-русски. В 1867 году вернулся на Балканы и после двухлетнего пребывания в Сербии переехал в Бухарест.
Здесь он - признанный уже писатель, автор нескольких книг - активно участвует в национально-освободительном движении, пользуется громадным авторитетом, издает газеты - сперва "Свободу", потом "Независимость".
Противоречивая натура! В Москве - вхож к Аксаковым и в то же время сотрудничает с Катковым, хотя, справедливости ради, с редактором "Московских новостей" сближают их не политические взгляды, а сострадание Каткова к Болгарии. В Бухаресте Каравелов то призывает соотечественников к революционному насилию, то проповедует умеренность и просветительство.
Любен Каравелов заслуживает особого внимания историков, я же хочу лишь отметить существование определенной общности между ним и Ботевым в первые годы их знакомства. Каравелов охотно принял молодого Ботева в число своих сотрудников. Ботев много и охотно пишет. Повседневное участие в газете помогает Ботеву шлифовать свое перо. День ото дня он пишет ярче, глубже.
Однако бурная натура побуждает Ботева к более активной работе. Он не довольствуется только деятельностью литератора. Одними стихами и фельетонами, сознает он, свободы не приблизить, нужно распространять литературу, вести агитацию, объединять борцов за правое дело, доставать деньги, следить за шпионами и провокаторами...
А Каравелов... Талантливый писатель? Несомненно. Но, увы, недостаточно последовательный революционер. Потому что вести борьбу - это вовсе не то же самое, что ей сочувствовать. У Даля сказано, что революционер - это "смутчик, возмутитель, крамольник, мятежник". Таким революционером Каравелов не был. А вот Ботев - именно возмутитель и мятежник.
Профессия журналиста - отличное прикрытие для революционера-практика. Без конспирации нельзя добиться успеха, поэтому о деятельности Ботева за годы его жизни в Бухаресте сохранилось немного свидетельств, о ней можно только догадываться.
...За шеренгой высоких зеленовато-серых платанов широкая дорожка, вымощенная плитами белого известняка, и, чуть отступя, в глубине палисадника приземистый розовый дом. На входной двери на листе картона одно слово "Типография".
Раннее утро. С чердака спускается Христо, на секунду повисает над крыльцом и с юношеской легкостью спрыгивает на землю. Он идет к колодцу, сбрасывает рубашку и штаны, пока никто не проснулся, обливается ледяной водой.
У него ни денег, ни знакомых, у которых он мог бы остановиться. Каравелов разрешил ему ночевать на чердаке и жалованья не платит, Ботев работает за стол и крышу.
Часом позже приходят Бойчо и Стефан, один - наборщик, другой печатник. Им жалованье платят, не слишком большое, денег у Каравелова в обрез: богатые болгары поддерживают его неохотно, а на подписную плату не разгуляешься.
В доме раньше всех просыпается Наташа Каравелова. Она удивительным образом все успевает, силы и бодрости ей не занимать. Она как бы прячется в тени своего мужа, но значение ее в истории тех дней не меньшее, чем самого Каравелова. Она и кухарка, и швея, и уборщица, и домохозяйка, по дому все делает сама, и мужу бесценная помощница: письма малограмотных корреспондентов она превращает в краткие, выразительные заметки, она и набирает, и печатает, и рассылает газету, у нее хранятся деньги, она ведет им счет, держа в памяти приход и расход и сводя концы с концами,- на все руки мастер, разве что не пишет книги. Только неведомо, как бы их писал Любен, если рядом не было бы Натальи.
- Наташа, где рукописи, я вчера их на наборной кассе оставил? - это легок на помине Любен. - На утро оставались письма с родины...
- Уже в полосе. Я вчера вечером немного поколдовала.
- Наташа, тут конверты лежали...
- Я их уже отправила.
Обедают все порознь. Наталья в положенный час накормит Бойчо и Стефана. Каравелов и Ботев отсутствуют. Где они - неизвестно.
Под вечер в кабинете Каравелова собираются члены комитета. Сидят за полночь.
Я не собираюсь задерживать внимание читателей на истории болгарского освободительного движения, на изменениях, какие претерпевали различные болгарские либеральные и революционные организации, все эти комитеты, которые то возникали, то распадались и постоянно меняли свои названия - БРК, ЦБРК, ТЦБРК, играя словами: революционный, центральный, тайный, - меняли свои составы в первую очередь из-за вечно возникающих разногласий.