Связанный стал шевелиться, пытаясь освободить руки от верёвок, но тщетно. Он лежал на боку, руки были связаны за спиной. Было ещё достаточно темно, до рассвета оставалось пару часов, а может больше. Не понимая, что происходит, не видя ничего вокруг он стал протяжно выть, пытаясь выплюнуть тряпку изо рта. Спустя некоторое время он увидел силуэт в темноте, сидящий напротив и судя по -всему наблюдающий за происходящим. Наблюдающий протянул руку в сторону пленника, который тут же попытался отстраниться назад, но не сумел, рука уже выдернула кляп и откинула в сторону.
Пленник сплюнул накопившуюся слюну, продышался освобождённым ртом и стал вглядываться в силуэт напротив, параллельно с этим стараясь незаметно искать руками наощупь что-нибудь на подобие острого камня. Уже можно было покричать, позвать на помощь или начать задавать типичные в таких ситуациях вопросы. Хотя сами такие ситуации сложно назвать типичными. Но он молчал. Это было странно.
– Ну привет, Саян! – начал сам похититель, хотя теперь он уже не просто похититель, а ещё и убийца. И с этим ещё надо как-то смириться, осознать и осмыслить, но на это нет времени.
– Салам, Амир…
Он сразу узнал. Это было немного неожиданно. Это сбило все заранее заготовленные фразы. Тот холодный тон и настрой сразу же улетучился. Друг узнал друга. Молчание затянулось.
Мысли стали появляться и исчезать хаотично и совсем разнились с тем, что он готовился сказать. Надо сконцентрироваться. Может его и не было в ту ночь. Сейчас он все расскажет, оправдает себя и все встанет на свои места.
– Не буду оправдывать себя. – как будто специально с этого и начал свою речь Саян:
–Я совершил ошибку, самую ужасную в своей жизни и готов понести наказание. Ты никогда не простишь, но все же я попрошу у тебя прощения. – голос его чуть заметно дрожал, но держался он хорошо. Он уже приноровился к сложностям в движениях тела и даже сумел приподнять корпус и присесть. Если это можно было назвать сидячим положением.
– Не знал, что ты остался жив. Я два месяца бухал после этого. Вообще ничего внятного не помню. Вроде слышал, что за твоим телом приехали родные из Петропавловска и увезли. А Асема…
Тут Амир встрепенулся. Услышав это имя он стал судорожно шарить по карманам куртки. В конце концов он нащупал рукоять складного ножа и впился в него рукой. Нужно сейчас вытащить нож и закончить все. Ни к чему все эти разговоры. Он уже признался. Он точно там был и уж точно повинен в произошедшем. Яма вырыта не зря.
– Я виноват, брат. Я это признаю. – как будто читая мысли, пленный продолжил свою речь. – Я уже много раз все прокрутил в своей голове. Моя совесть все равно рано или поздно свела бы меня в могилу. Это мое «Преступление и наказание». Все по классике…
Снова наступила тишина.
– Не надо было читать в школе такие книги. – нарушил её Амир. -Тогда может и выросли бы без совести и чувств сострадания. Может и жизнь была бы проще. Все равно в нынешнее время никому уже не нужны ни нравственность, ни мораль, ни все остальное из этой твоей «классики».
Кажется, оба обдумывали сказанное целую вечность.
– Смотрели же мультики в детстве. И того было достаточно. Помнишь же, «Война гоботов»?!
– Да! Классный был мульт. Современные трансформеры и рядом не стояли! – В этот момент на друзей нахлынула ностальгия. – Ты был «Первый», самолет, кем же ещё ты мог быть. В нашем дворе все следовали за тобой.
– А ты был мотик, «Сай-Килл». Тоже знаешь ли неплохо. Другие не особо понимали почему именно ты. Но ты был мелким и юрким. Везде мог протиснуться и очень быстро бегал.
Блин, остальных уже не помню. Кто был «Коптером», кто ещё кем-то. Вот это было время…
-Да, детство у нас было классное. Мы хоть и играли в войнушку, но оставались добрыми, хорошими детьми. Что же пошло не так. Как мы пришли к тому, к чему пришли…
А пришли они к тому, что сидели у вырытой могилы, посреди ночи, с кучей грузных мыслей и отчаяния. Тоска накрыла обоих единым покрывалом. Как будто звёздное майское небо надавило на них двоих всей своей бесконечной мощью. Что делать дальше не знали оба.
– Я убил Макса. – вдруг прервал затянувшееся молчание Амир.
Саян даже не шелохнулся. Видимо он действительно уже смирился. Ночь постепенно отступала, немного светало и можно было разглядеть лицо собеседника. Лицо у связанного было осунувшееся, от былой полноты не осталось и следа. Небритый, немытый, одетый непонятно во что. Человек явно забросил себя. Ещё при перевозке его связанного и вырубленного было удивительно какой он был лёгкий. Этот человек наказал себя сам и весьма успешно. От того старого доброго друга едва ли что-то ещё осталось. Ну и хорошо, нож не пригодится, яма не пригодится, все силы и эмоции надо будет приберечь на последнего и самого главного преступника.