ЧАСТЬ 6. Барабулька и другие мои предки * Ленинградское дело * Киров * Бог и адронный коллайдер * В шестьдесят пять — в бой опять
— Что, по вашему мнению, является главным русским сокровищем — после Эрмитажа и нефти?
— Моя жена Антея всегда говорит, что, в то время как американцы принесли миру развлечения,
главным вкладом России стало постоянное напоминание о страданиях и о стойкости,
которая позволяет их перенести.
БАРАБУЛЬКА И ДРУГИЕ МОИ ПРЕДКИ
Дядя Серёжа и Барабулька
Я не имел права назвать свою бабушку бабушкой, должен был говорить: «Барабулька». Она была детским писателем, но, походу, детей она люто ненавидела. Вообще, я её раньше про себя как-то ругал, а теперь, чем старше становлюсь, тем больше стал её понимать. Она была замужем за актёром Сергеем Николаевичем Филипповым, который был на 15 лет младше неё. Умерли они в один год с разницей в полгода: сначала ушла Барабулька, за ней Филиппов. Я называл его дядя Серёжа.
Антонина Голубева и Сергей Филиппов
Настоящий мой дед по фамилии Лазарев умер в блокаду. Бабушка формально была замужем семь раз, а на самом деле больше. Никто не знал, сколько ей лет, потому что в любые революционные потрясения первым делом она меняла себе паспорт, занижая себе возраст: то ли 1891 года рождения, то ли 1897, то ли 1893 — неизвестно, дело тёмное. Подобно принцессе Диане, она сначала работала продавщицей кукол, правда не в GB, а в московском кукольном магазине, затем стала актрисой разъездного театра, переехала в Архангельск, где познакомилась с моим дедом Петром Алексеевичем Лазаревым, который в 42-м умер в самую трудную зиму в блокадном Ленинграде.
Мать рассказывала, что во время блокады ей снились сны, как она отрубает себе пальцы на ногах и варит из них бульон. Вобщем, бросило тогда наше государство население. Товарищ Жданов сделал такое, за что его нужно было расстрелять: в Ленинграде к сентябрю 41 года было собрано более пятидесяти длиннющих составов с хлебом по 60 вагонов, которые он, понимая, что город едва держится, просто вытолкал из города навстречу немцам, за что сам Гитлер выразил ему благодарность. Немцы получили провиант, а город погрузился в голодный мрак. А так хлеба было бы достаточно — по полкило на брата до июня месяца хватило бы. Так что товарищ Жданов — это убийца.
Людям сто грамм в день, в то время, как ежедневно для генералитета даже в самые трудные дни войны питерский пивной завод варил сто литров пива в день. А нам говорили про Бадаевские склады какие то. Случайно купил толстую книжку 20 лет назад, называется «Архивные документы по Ленинградской Блокаде» — там всё это написано. В девяностых печатали всё что ни попадя, и вот случайно опубликовали секретные, в бывшем, документы. Не какие-то там идиотские измышления наших великих писателей, где детские ножки в студне, а настоящие задокументированные свидетельства. Они страшнее в сто раз… «Блокадная книга» отдыхает. Книжек много написано — но все одна другой хуже, по сравнению с тем, что мне рассказывали мои родители.
Артобстрел Невского проспекта в 1942 году
Отец был начальником службы земного сопровождения самолётов в Ленинграде. Обеспечивал влёт самолётов сюда и вылет отсюда. По ночам специальные прожекторы особым образом указывали зенитчикам, где наши самолёты, а где чужие. Ведь в начале войны не было раций ни на самолётах, ни на танках. Чтобы указать самолётам кого бомбить и куда лететь, на аэродромах выкладывали светящиеся элементы карт. Для этого отец снял с Невского проспекта всю неоновую рекламу, и из этих трубок они делали новые знаки для самолётов, за что папа получил орден Красной Звезды.
За чтением. Сергей Филиппов и Антонина Голубева
Дед, её муж, до Первой мировой был учителем гимназии, преподавал математику и скрипку. Его скрипка до сих пор хранится в Москве у родственников. Был старым большевиком с 1915 года. Он похоронен в Москве в 1959 году — сожжен, ведь в то время собирались сжигать только самых хороших людей — стахановцев, например. Урна с его прахом хранится в Донском монастыре в пантеоне старых большевиков. Его звали Андрей Осипович Тропилло, и я был назван родителями в его честь. Если ему что не нравилось, он говорил: — «Это безмозглость!».