— Френдз, кто флэйта спьёр? — Мы не бгали!
Когда Валентина Матвиенко открывала встречу с великим куплетистом, она торжественно произнесла:
— Сегодня, дорогие наши петербуржцы, мы, муниципалитет Петербурга, решили сделать вам большой и интересный подарок: привезли живого сэра Пола Маккартни!
И все радостно зааплодировали.
БЕЛАЯ КОЛДУНЬЯ ЛЕНИНГРАДСКОГО РОКА
Но северный ветер — мой друг, Он хранит все, что скрыто. Он сделает так, Что небо станет свободным от туч, Там, где взойдет звезда Аделаида. Фото Ирины Кузнецовой (Линник), 1980-е
Она считала, что я Святой Пётр и у меня имеются ключи от рая. Всем говорила, что я являюсь мужчиной её мечты. Но Линник много с кем амуры водила, в молодости была писаная красавица, а за два дня до смерти её побил молодой любовник, двадцатишестилетний. Ира была 59 года рождения.
Дед её был академиком, физик-оптик, перед войной разрабатывал оптические прицелы для винтовок, почти сто лет прожил. Дядька её был великий математик, тоже академик. До сих пор проводятся конференции его имени, приезжают математики из Америки и Европы. Оба деда похоронены на мемориальном кладбище в Комарово, там же лежит её бабушка Линник. Её мама была профессором искусствоведения, работала в Эрмитаже. Отличилась она тем, что в различных музеях страны сумела отыскать подлинники Рембрандта, Босха и др. Маму похоронили на Северном кладбище, туда же был подхоронен и Иркин прах. Не дали мне родственники распылить её прах из ружья над Щучьим озером, как мы с ней однажды договорились, рассуждая о том, как каждый из нас хотел бы быть похоронен.
В квартире Ирины Линник на Васильевском острове. Слева направо Иван Воропаев, Ирина Линник, Александр Стальнов, Всеволод Гаккель, Александр Башлачёв. Фото Алексей Ливерпулец Родимцев, 1987
В начале 80х, когда все ещё были шибко бедные, у неё дома стоял рояль, и каждое лето там постоянно проживала бОльшая половина всей питерской рок-тусовки. Правильнее было бы сказать, что всё время там тусовались все. Кроме того, у нее была дача от деда-академика. Раньше академикам давали дачи по пол-гектара, такие нормы были. На участке пятьдесят соток кроме дома стоял гараж, в котором можно было жить, баня и домик для гостей, в котором постоянно варили винт и прочие наркотики. Затем одна из девушек, которая варила, сгорела вместе с этим домиком.
За то время, пока Ирка там жила, на этой даче погибли пять человек, в том числе её сын. Был ещё молодой человек, который объелся псилоцибиновых галлюциногенных грибов и бросился под поезд. Грибы такая штука, они открывают твоё истинное «я«. Кому-то их принимать в принципе можно в терапевтических целях, а у кого-то башня привязана не крепко, может и срубить. Ирке было всё можно. У неё на участке росла сортовая конопля выше двух метров, за которой она заботливо ухаживала: пропалывала и поливала. Потом её курили все целый год. Сколько она бы не выпила, сколько бы травы ни скурила и чем бы она ни укололась, сознание работало всегда. Её никогда никуда не заносило, психика у неё была гранитная. Я считал её белой колдуньей, потому что когда она начинала танцевать, вызывала собой ветер. И «Северный ветер мой друг» Борька написал именно про неё.
Дача Линник в Комарово, Курортная, 25. Вид с калитки. Фото с Гуглкарт, 2013
Она любила сильно выпить, её любовником был и Александр Башлачёв — он прожил погода у неё на даче. Федя Чистяков тоже был в рядах её любовников, но под конец увидел в ней основное исчадие ада. Федя жил неподалёку, в Зеленогорске на улице Ленина. Пел: «Я живу на улице Ленина, меня зарубает время от времени». И вот однажды Ирка перестала ему давать, когда он к ней домогался, и в итоге, его «зарубило», и от чистой ревности он схватил нож и попытался её зарезать. Она защищалась рукой, но он успел перерезать ей два сухожилия на правой руке и полоснул ножом по груди, сделав кровавый надрез. Соседи вызвали ментов, а Федю, услышав мотив его покушения про исчадие, посадили в дурдом СИЗО «Кресты«. Там, на плотной психотропной терапии Фёдор познакомился с Иеговой и стал его свидетелем. Сойти с ума на Иркином зелье было не трудно.