Ходили еще куда-то в тот вечер. Потом провожал ее до дома. Жила она в стеклянном банке, на площади Чекистов. Какой-то раз, довелось к ней зайти.
Общаться нам было всегда о чем. Нам было интересно. Но, я почти сразу почувствовал, что сближаться она не хочет, она не хочет серьезных отношений со мной, о чем, впрочем, говорила. Часто у нее не было времени на меня. Была ли она всерьез занята, или нет, - не важно. Говорила, что работает, пишет курсовую, в написании которой и я ей помогал…
Но, в те дни, которые мы проводили вместе, наступала гармония духа, если хотите.
Мы ходили с ней хоронить в пойму Царицы, в овраг, ее улитку, которую звали Радуга. Она умерла, и мы пошли ее закапывать. Я почему-то помню тот день.
Еще через какое-то время, правда, я привык, что серьезных отношений не выйдет, к сожалению, и я стал жить спокойно вновь, в душе позлившись и пороптав на судьбу. Судьба моя, все услышала, и чтобы я не прибеднялся, и не делался несчастным, преподнесла мне другой щедрый подарок, взамен этого.
Конечно, будь я настойчивее, может я добился бы своего. А с другой стороны – надо ли было? Алина «страдала» питероманией, обожала и грезила Санкт-Петербургом. Я же не разделяю восторга этого, и мне он не нужен этот город нисколько. Она хотела как можно скорее туда уехать. Переехать навсегда и обрести свое счастье. Что ж, у каждого свои мечты, - почему бы и нет?
К середине апреля у нас все закончится. Чуть позже – она переберется в свой Питер. Сейчас проживает, насколько я понимаю, там же. У нее все хорошо. Она нашла что хотела. А я не нашел. Мы виделись прошлым августом. Созвонились и увиделись. Встреча эта не дала никаких результатов. Она была уже вся там, всем своим духом в Питере.
Старые записи свои, безусловно, интересно находить. Даже записи сделанные год назад, или более того, кажутся уже несомненной историей. Вот я нашел стихотворение. Оно совершенно не выверенное, не «отбитое», что называется. Я его ни разу нигде не читал, и никому никогда не показывал. Написано оно в порыве тех событий, описанных выше. Здесь, пожалуй, в этом тексте, под общим названием «Время прошло», я считаю, его уместно привести.
Вот оно:
Я приглашенным был на биеннале
Мадам Шарго и другом Ваней
Я полуголым там ходил
И вина из стакана пил
Весь вечер спрашивал Ивана:
Мой друг, скажи, а это кто такая дама
Иван окинул взглядом лица:
Алиною зовут девицу
Что хочешь ты о ней узнать?
Скажи, и я не стану другу лгать
Весь вечер я смотрел на эту деву
Кидал я взгляды, стоя слева
Такое вот, совсем незамысловатое стихотвореньице вышло.
Дальше следуют черновики к моему циклу стихов «Ходоки»…
Всплывают также воспоминания о поездке в Ленинград. Адресованы они уже совсем другому человеку, с которым нас свели превратные дороги жизни.
«Выбрал ее как флаг. Мне так хорошо, знать, что есть человек, за которым я мог бы пойти. Она все правильно судит в этой жизни. Белое называет белым, а черное – черным. Виделись один раз в жизни всего лишь. И встреча наша была очень быстрой вспышкой.
Так, сидели, болтали ни о чем. Но сам факт, что я нашел и приехал! Чего только он стоит сам по себе!
Я подарил ей майку с символикой нашего города. Она ее тут же примерила. Сказала, как помню: «Вау, это мне?» - «Круто!», - и она радовалась. Я улыбался. Взял себе сока вишневого. Он был холодный. Потом еще один. Она работала официанткой в кафе «Гости». Я сказал, что скоро уезжаю. Она спросила: «А что так?», – «Ждут», - говорю.
На самом деле у меня там подскочило давление. Просто скакнуло. Я посидел, и ушел, попрощавшись».
Это были двадцатые числа апреля, 2010 года.
После чего я написал стихотворение про «Где-то есть карельский перешеек…».
Я привез блокнот из Ленинграда и ручку синего цвета.
«Да, я решил быть как она. Взял с нее пример. Потому что человеку нужно на кого-то равняться. Может – необходимо. Я выбрал себе смелую и бескомпромиссную Иринку ФП. Хочу быть таким же, как она. Именно так. Может я смогу тогда победить».
Подходила середина апреля 2011 года.
«...Тут судьба моя, все услышала, и чтобы я не прибеднялся, и не делался несчастным, преподнесла мне другой щедрый подарок, взамен того всего, что было».
Снова здесь даю слово моим записям:
«И вот мы вместе.
Что я видел раньше? Милую девушку на сцене, в спектакле «Квадратура любви». Ходил, ждал ее, когда она выйдет. Посылал ей невидимые импульсы. А теперь она стала моею любимой. «Странновато звучит – «любимой», да, - особенно для тебя», - говорю я сам себе, - «для такого как ты».
Она со мной, и, наверное, я счастлив. Я изменился. Иной раз - я и не верю - опять мне все снится что ли, - а она мне снилась, виделась мне в моих иллюзиях, моей метафизике.
Я не помню, как началась настоящая весна, как распустились листья, как стало тепло, - для меня все слилось в ней, в моей Оле, девочке со сцены, о которой я мечтал. Которую полюбил когда-то.
Я ходил тогда с другой, и когда видел ее, желал познакомиться. Я сразу запомнил, как ее зовут, - вернее узнал, глядя в альбоме у кого-то: узнал, кто она, студентка какого курса.
Прошел месяц, а мне до сих пор тяжело разобраться со всем этим: где та, на которую я ходил смотреть как на объект своего вожделения, и где теперь та, которая со мной встречается».
Еще текст, написанный позже:
«Апрель 2011 года уже вряд ли забудется. Дело было так: ночью она прислала приглашение. Вдруг. Сама. 13-го – мы уже встретились, познакомились вживую, и стали встречаться со следующего дня. Она подарила мне наше фото с датой: 13.04.2011.
Уже в конце наших отношений нашел фото на компе старое, где мне 20 лет. Оно сделан тоже 13-го числа, но за пять лет до нашего знакомства…
Апрель, май – пронеслись. В конце мая она ко мне несколько охладела, - я это почувствовал.
Первые две недели – это было эйфория – как ни до, ни после. Как никогда. Я чувствовал, как она бешено тянулась ко мне.
Любовь длилась полтора месяца. Ее ненадолго хватило моей Оли. Я же оказался прочнее.
- Держи меня крепко-крепко, - говорила она. – Хочу настоящих отношений!
- Я счастлива! – и сжимала мою руку, когда мы шли по улицам Волжского. Еще было прохладно.
14-го она обнимет меня в магазине и скажет: «Мне хорошо с тобой!».
- Неужели полтора месяца счастья – это достаточно? – вопрошаю у судьбы.
Ответа нет.
Но и за эти полтора месяца я благодарен».
Когда я повел ее впервые на крышу, она сказала: «Только еще апрель, и у нас впереди еще много времени». Оказалось немного…
Мы мечтали о том, что будем делать дальше. Поедем вместе в Москву. Хотя, я знал – что я никуда не поеду, все же.
В конце текста я написал: «Может, она образумится, а?».
Дальше было одиночество. Снова.
Но это все – далеко не все события того периода, о котором я рассказываю. Часть событий требует отдельного рассмотрения и написания, часть из них – думаю, вообще не заслуживает того, чтобы упоминать о них. По ряду причин. Во-первых, я дал слово о некоторых вещах не писать. Не знаю, как долго я смогу это сдерживать обещание. Наверное, до очередного прорыва совести. Во-вторых, некоторым персонажам будет много чести писать о них. Хотя…время покажет – как карта ляжет. А пока, расскажу, как проходило все это время, что было еще, что было фоном, а что самой солью происходящего. О некоторых вещах я пообещал сам себе написать, сказав все это в пустоту. А пустота, как квинтэссенция «Ничто» - требует ответа от посмелевшего пообещать.