Произнеся это Валек повелительно щелкнул пальцами, и заиграла как-то психологическая музыка, в которой угадывался жуткий собачий вой и вышли девушки и стали танцевать для нас с братом грациозные танцы. Все девушки были одеты в полупрозрачные балахоны, сшитые из такого невесомого материала, что наготу их не давал разглядеть лишь ослепительный звездный блеск. Все танцовщицы были гибкие и стройные, но мой взгляд больше всех приковывала, конечно же Нона. Ее темно русые длинные до самых щиколоток волосы, то обволакивали ее, то тянулись за ней как шлейф, в зависимости от движений, танца. В любой момент она была ослепительно прекрасна. Танец заворожил меня! Никогда раньше я не видел таких девушек да, ещё и в таких откровенных нарядах. И когда музыка закончилась, я даже не сразу пришел в себя. А когда опомнился спросил у Валентина:
— Так значит, Нона тоже…. Она тоже оборотень?
— Не оборотень, а хомо-пес! Да, это очень древний народ, раньше они жили на земле, и на территории России тоже, до революции они скрывались, но не подвергались гонениям. А потом при советской власти, где всякое инакомыслие и непохожесть не приветствовалось, они нашли возможность переселиться в этот мир. Этот медальоны они сделаны из золота, которые добывали при помощи Философского Камня и имеет магистерскую силу.
— Но зачем этот немец отдал его отцу?
— Он государственный преступник и прячется, среди людей, потому, что совершил здесь страшное преступление. Он знал, что медальоны не оставят на Земле, что за ним придут. И тогда его уж точно убьют, поэтому и решил передать медальон через наших родителей.
— Что он такого натворил-то?
— Он убил здешнего князя….
— Ну, так отдай им медальон и давай вернёмся домой, в чем проблема?
— Я не могу….
— Почему?!
— Теперь я здесь князь….
Мы решили, что домой я вернусь утром. Передам Ноне медальон и останусь там, но буду приходить в гости, иногда в благодатное их kyon-княжество. Ведь здесь правит мой брат. Здесь меня так любезно встретили: накормили-напоили, а ночью ко мне в спальню пришла Нона….
Ее колдовские поцелуи одурманивали меня. И меня даже не смущало, что от нее пахнет собачьей шерстью. Мы не сомкнули глаз до самого рассвета.
А утром Нона меня укусила….
Я плакал и бился в истерике! Я не хотел осознавать, что теперь я хомо-пес! Я не мог понять за что, она так со мной поступила?!
Ее допрашивал лично мой брат, и на допросе она призналась, что соблазнила меня, потому что с первого взгляда влюбилась, а укусила не со зла, а потому, что не хотела отпускать меня обратно, в мой мир….
Не смотря на такое признание я был согласен со смертной казнью, к которой приговорил ее Валёк. Ведь я возненавидел ее тогда! Мне так дорога была моя прежняя обычная жизнь. Я страдал от мысли, что теперь я хомо-пес. Я то самое чудовище — оборотень, которого сам ненавидел и боялся всю жизнь.
Поэтому новость о том, что виселица для Ноны будет будет, готова к полудню не потревожила, моё сердце. И я в полубредовом состоянии явился на казнь вместе с Валентином. Резной балкон княжеского терема выходил на центральную площадь. И я прекрасно видел, как ведут на казнь заплаканную Нону. Как измученная девушка из последних сил старается устоять на пеньке босыми ногами.
Палач предложил ей сказать последнее слово: “ Я люблю тебя, Юлиан!” закричала она. И тут меня словно молнией пронзило. Я осознал всю чудовищность происходящего. Я вспомнил нежность и страсть ее поцелуев “Стойте! Стойте! Что вы делаете?! Немедленно прекратите это!” — закричал я. “Валентин, помилуй ее! Я прошу тебя! Валёк жестом приказал палачу остаться. “Я люблю ее! “ Воскликнул я сбегая вниз по лестнице.
Ошеломленная толпа в почтении расступилась передо мной. И уже через мгновения я снял петлю с шеи своей прекрасной Ноны. “ Я люблю тебя! “ С горячностью признался я. И мы поцеловались прямо на глазах у моего брата-князя и всего хомо-народа….
Живем мы и по сей день в любви и согласии. И у нас скоро родятся хомо-щенки.