Видать, девица уже решила принимать все как оно есть, хотя, конечно, спросить ей хотелось многое.
Тут, конечно, медсестра приходит. Со шприцем. А шприц, наверное, литра на два. Это, думаю, куда же это я попал?
«Зачем же, – говорю, – вам, к примеру, такое приспособление-то?»
А она что-то начала про какую-то Усть-Лугу мне говорить. Говорит, есть в Усть-Луге ветки сакуры – к чему это она? Говорит, одежда не рваная у нее будет. Потом про анализы, что ли, спрашивать начала.
(Это я потом сообразил, что она ему предлагала услуги с названиями «Ветка сакуры» и «Нирвана». Про анализы я промолчу, я думаю, читатель догадается. – Прим. автора).
Я ей: «Дочка, не нужны мне твои анализы, мне бы массаж. Только предупреждаю, работы много будет, я к вам каждый день ходить буду, по часу в день. Лишь бы бабка деньги мне давала. А если отпустит меня через десять-то сеансов, так я всех мужиков к вам приведу! У меня кореш в деревне, Петрович, так у него все то же самое. А ему уж девяносто лет, поди, стукнуло».
Раскрыли рты девицы и стоят – ни вздохнуть, ни охнуть.
В общем, что в этих салонах массируют, узнал я, только когда медсестра хотела уже к массажу приступать. Ох и скандала ж было! И крику сколько! Вот после этого случая я в людей и не верю.
Вот ведь капиталисты: пишут одно, а на деле – совсем другое!
Николай Виноградов
Щавель
В середине мая все четыре девятых класса нашей школы повезли на автобусах за город, на речку Керженец, для проведения военно-спортивной игры «Зарница». Я радовался этому событию, как дурак.
В параллельном классе училась Наташка Белова, единственная изо всех девчонок, которую я перерос на целых сантиметров пять, и в которую был давно тайно влюблен. Когда-то давно, еще классе в пятом, по воле завуча школы мы с Наташкой вместе выступали на каком-то праздничном концерте, пели и плясали «Цыганочку». Так здорово выступили, что потом на всех концертах нас объявляли «гвоздем программы». Мы оба так радовались, были на седьмом небе от счастья, и даже один раз поцеловались. Она, кажется, вообще не выросла с тех пор.
Так получилось, что на «Зарницу» мы ехали с ней в одном автобусе и сидели у окна друг напротив друга. Часто, встретившись нечаянно взглядом, оба загадочно и приветливо улыбались и сразу стеснительно отводили глаза на окно. Хотя лично я смотрел в него, ничего не видя. Перед глазами стояло только ее милое, улыбающееся личико.
Рядом с ней сидел Кульпяк – Витька Кульпяков из моего класса – длинная, худая оглобля. Нос у него отрос, загнувшись крючком, и был похож на клюв коршуна. Его уродливо выпячивающаяся вперед нижняя челюсть отпала вниз. Видимо, Витьку укачало, и он заснул сидя, все больше и больше наклоняясь в Наташкину сторону, постоянно тыкаясь своим клювом ей в затылок. Наташка как-то резко повернулась в его сторону и столкнулась прямо нос к носу.
– Ой, мамочки! – перепугалась она от неожиданности и бросилась ко мне на колени, обхватив за шею.
В свою очередь, не ожидая буйной реакции от своего нежного создания, я сразу обомлел от такой великой радости, чуть было не потеряв сознание. Она прильнула губами к моей щеке, и я сразу весь аж затрясся, словно меня током шарахнуло. Чувствовал ее ласковые губы на щеке, ее приятное дыхание, дурманящий запах волос. Моя рука самопроизвольно обняла тонкую девичью талию, и уже вторая рука потянулась прижать маленькую Наташку еще ближе к себе. Но тут кто-то вдруг громко и не вовремя хихикнул, и я, заметив, что весь автобус пялится на нас, нехотя убрал свои грабли и ощутил, как вспыхнули щеки.
– Испугалась? Да он просто заснул, – начал я ее успокаивать. – Он у нас и на уроках всегда спит.
– Так неожиданно, я чуть не померла со страха, – пропела она своим ласковым голоском, опуская руки с моей шеи. – Он чуть в голову меня не клюнул. Давай, пожалуйста, поменяемся местами.
Мы пересели.
– Эй, Кульпяк, харэ дрыхнуть! – ткнул я Витьку локтем в бок. – Сядь нормально и не висни на мне.
– А? Чего? Уже приехали? – очухался длинный. – Нет еще?! Ой, меня что-то всегда в автобусе в сон клонит. Не выспался сегодня.
Пока ехали, я всю дорогу мечтал, как мы с Наташкой улучим момент, чтобы уединиться и поболтать где-нибудь на берегу речки. Я знал, чувствовал, что и она надеется на это. «Может быть, даже удастся ее поцеловать. Хотя бы в щечку», – грезил я до самого конца пути.
По приезде на место все сразу рассыпались по лужайкам, бросились собирать землянику и щавель. Земляники было не так много, а щавеля, этой кислятины, – хоть лопатой греби, все поляны были усыпаны. Мы, как дикое козлиное стадо, за полчаса обожрали этот щавель со всех близлежащих полян. Я сразу заприметил Наташку, ползающую в белой панамке на соседней поляне вместе со своими подружками. Мелкими перебежками, щипля щавель через раз, я переходил на ее поляну. Но, пока добирался до заданного места, Наташка со своими девчонками успевала перебазироваться на новое пастбище. Мне так и не удалось к ней приблизиться до сигнала общего сбора.