– Галенька! – смеялась она, не отрывая рук от клавиш. – Ты посмотри, какое чудо! Послушай, какая прелесть.
Бабушка застыла от удивления, а Нина Павловна заиграла Венский вальс.
Было солнечное утро, и соседи один за одним открывали окна, выглядывали и одобрительно кивали в такт музыке, которая летела над домами до самого моря.
Окно Бабочкина тоже открылось, он молча выглянул, приветственно кивнул и скрылся.
– Это когда же Глебушка нам умудрился починить пианино? – удивлялась за завтраком бабушка.
– Наверное, в один из дней, пока мы были на море.
– Это, конечно, очень хорошо. Но теперь нам нечем щекотать нервы Бабочкину. Нужно что-то новое придумывать, – посмеялась бабуля.
– Бабушка, может, вы уже окончите эту войну с Глебом Борисовичем? Неужели вам его не жалко? – спросил я.
– Да он, Митенька, только благодаря нам и держится. Пока он продумывает для нас очередной розыгрыш – забывает о своем ревматизме. Помнишь, только приехал, зашел во двор и хромал на левую ногу? А теперь хромает на правую.
– Так он на правую хромает, потому что упал, запутавшись в штанах, которые вы ему зашили.
– Это уже другое дело.
В суете дня бабули так ничего и не придумали нового, зато они довязали на пляже огромный плед, и я еле дотащил его домой.
Остаток лета прошел так же весело. Между походами на пляж, стряпней и рукоделием бабушки потихоньку продолжали вести боевые действия с Глебом Борисовичем.
Перед самым своим отъездом он зашел к нам попрощаться. Нина Павловна пригласила его в дом, чтобы показать несколько старых студенческих фотоальбомов. Бабочкин согласился. Он снял шляпу, прошел в гостиную. И в следующую минуту моя любимая бабуля тихонечко утянула его чемодан, который остался всего на несколько минут без присмотра в прихожей, и так же незаметно вернула его на место.
Распрощались, раскланялись, и Бабочкин уехал.
А вечером за ужином бабушки хохотали.
– Ты хоть билеты его в чемодане оставила? – спросила Нинок.
– Я вытащила только одежду. Но мы ее завтра посылкой Бабочкину отправим. А пока пусть кутается в плед, который положила ему вместо одежды.
– Да уж, напоследок довольно сокрушительный удар получился.
По возвращении домой на имя бабушки пришла посылка. В ней была картина, обернутая тканью. Бабушка развернула подарок и ахнула. Это был прекрасный портрет маслом. На нем красовалась моя любимая бабуля в компании с Нинком за летним столиком в саду. Это была именно та картина, которую ожидали от художника Аркаши вместо детского натюрморта с грушами, в правом нижнем углу даже значилась его подпись: «Аркадий Лютиков».
На обратной стороне подпись: «На лучшую память от вечного друга! Г.Б. Бабочкин».
А ниже карандашом подпись: «Спасибо за теплый плед. А свою одежду я так и не получил – потеряли на почте».
Лицо бабули расплылось в широкой улыбке. Счастливой, задорной, ребяческой.
Человек вообще никогда не стареет, если душа его молода. И он баснословно богат, если нажил за свою жизнь хороших друзей.
Марат Валеев. Череп
Случилась эта история без меня, а мне ее рассказали, когда я вернулся из армии. Мой любознательный младший братишка как-то притащил домой… человеческий череп. Самый настоящий – с жуткими пустыми глазницами и черной дыркой на месте носа, с оскаленными зубами, добела вылизанный дождями и ветрами.
Нашел братишка его на Иртыше, из крутого песчаного берега которого до сих пор вымываются всякие древние кости, и решил отдать в школу. Для анатомии, как он потом пояснял. А так как шли еще каникулы, он припрятал свой трофей. И не придумал ничего лучшего, как засунуть его в сломанную стиральную машину, за ненадобностью выставленную в предбанник.
Так бы череп и пролежал там до первого сентября – даты, намеченной моим братом для свершения благотворительной акции по пополнению школьных учебных пособий. Но тут мама наконец договорилась с местным умельцем насчет ремонта стиралки, и повела его, предвкушающего гонорар в виде бутылки водки, в предбанник. И скоро оттуда раздался дружный сдвоенный вопль – тот самый мастер, а за ним и мама вылетели из предбанника с выпученными от ужаса глазами.
Пока они приходили в себя, оказавшийся рядом и все разом понявший братишка прокрался в предбанник и быстренько перепрятал череп – по соседству, в дровяник.
Там у нас был ларь с остатками испортившихся зерноотходов, которые, кстати, давно уже было поручено выкинуть братишке, да ему все было как-то недосуг. Вот в них-то он и закопал череп.