В полумраке я двигался только на звук хлопающих крыльев. Когда петух, перелетая с места на место по периметру сарая, сел опять на этажерку, стало ясно, что голыми руками его не возьмешь – надо менять стратегию изгнания.
Я выбрал самую большую тряпку (это оказалось старое осеннее пальто) и начал размахивать им двумя руками в разные стороны, постепенно оттесняя петуха к открытой двери.
Мое усердие привело к тому, что в какой-то момент я слишком наклонился вперед, нога запуталась в тряпье, и я упал лицом в эту пыльную мягкую свалку. Когда медленно вставал, выглядел я наверняка так, что даже любители фильмов ужасов кричали бы не меньше, чем от видеострашилок.
Вместо потерянной шапки голову украшали серые от пыли патлы. Ранее коричневое пальто стало серо-грязным, расстегнулось, невообразимо перекосилось и оголяло одну руку, свисая с другой. На лице появилась маска из пыли, разрезаемая струйками стекающего грязного пота. Густо разбросанные на мне клочки паутины неплохо дополняли этот вид. И вот такое страшилище приближается с растопыренными грязными полусогнутыми пальцами на вытянутых вперед руках.
Но цель не достигнута. Моя решимость победить в этом сражении только возросла. Я схватил в руки какую-то подвернувшуюся тряпку и начал с удвоенной энергией размахивать ею, как тореадор перед быком.
Наши маневры напоминали настоящий петушиный бой, когда один петух ни в чем не хочет уступать другому. Противники оказались почти равные – по интеллекту.
Эту битву, проходившую в полутьме, осложняли и «отравляющие вещества» в виде клубящейся грязной пыли запредельно высокой концентрации.
Но наконец-то в сражении наступил перелом: петух не выдержал моего натиска и начал позорно отступать. Когда он пересек границу «улица-сарай», радость моя не знала предела – ведь я уже почти не мог дышать из-за пыли. Выбравшись из сарая, я быстро закрыл за собой дверь, прислонился к ней спиной и начал жадно хватать воздух.
Чуть отдышавшись, я нашел шапку, очистил лицо и руки снегом, немного привел в порядок одежду и уже собрался домой, как вдруг увидел, что петух-то никуда и не делся – он стоял невдалеке, с интересом наблюдая за мной.
«Отгонять или не отгонять, вот в чем вопрос, – мелькнуло в голове. – Ладно, пойду, а он сам отыщет дорогу к своей курочке», – решил я.
Закрыв сарай, поднял сумку с картошкой и пошел домой. Отойдя метров на тридцать, я оглянулся перед тем, как завернуть за угол.
– О господи, вот ведь навязался на мою голову, – невольно вырвалось у меня.
Петух стоял у двери сарая, из которого его изгнали, и, наклонив голову набок, как-то задумчиво смотрел мне вслед. После недолгих раздумий я вернулся, опустил сумку и, энергично размахивая руками, начал отгонять его. Петух перебегал то вправо, то влево от сарая, и стало ясно, что он совершенно не желает удаляться от него. Понимая, что так мне придется долго играть в догонялки, я начал лепить снежки и кидать их в него.
Эх, жалко этого не видели наши пацаны – вот они бы поняли и поддержали меня.
В результате односторонней игры в снежки с петухом мне стало опять жарко, я расстегнулся, и вскоре мой вид мало чем отличался от недавнего. В какой-то момент обстрела петух, наверное, решил, что от ненормального (меня) лучше держаться подальше: он отвернулся, величаво зашагал и скрылся за углом дома.
– Сделал дело – гуляй смело! – облегченно вздохнул я и с чувством гордости отправился домой. Но я не знал, что самое главное ждет меня впереди.
Через несколько часов к нам неожиданно прибежал дядя Миша, владелец того самого сарая. Он выглядел очень взволнованным и, узнав, что я ходил в сарай, не стал выяснять подробности, а сразу спросил:
– Где петушок? Я пошел давать ему теплую воду, а сарай пустой».
Услышав о нашем поединке, он посмотрел на меня как на безнадежно больного на всю голову, махнул рукой и молча ушел.
Уже через пару дней мама все объяснила мне. Оказывается, дядя Миша решил на Новый год устроить настоящее семейное пиршество. Специально для этого он несколько недель назад купил очень дорого живого петуха-богатыря и стал хорошенько откармливать его к празднику. А поселил он этого петуха, разумеется, в сарае. Но об этом дядя Миша нас не предупредил – виделись мы нечасто, а телефоны в квартирах имели только о-очень ответственные работники города.
И все это время он кормил петуха «как на убой». Это теперь я понимаю, почему петух не уходил от сарая, – да при такой жизни он и с места не хотел сдвинуться, не то что искать где-то курицу, да потом еще и топтать ее. А зачем? Питья – от пуза, жратвы – навалом, никто сварливо не кудахчет рядом, не ломает кайф. Закатил глаза и сиди балдей в полудреме, как все нормальные петухи.