На этот раз на проводе были «сапоги» из Артиллерийского – дело-то пахнет керосином, так что придется менять тельняшки на гимнастерки (мы тогда называли этот предмет военной одежды несколько иначе, заменив вторую и третью буквы на «ов», что показывало наше, мягко говоря, прохладное отношение к сухопутчикам).
Артиллеристы так обрадовались, что мне показалось, будто я слышу пушечный салют, и тут же пообещали завтра как штык явиться в девять часов вечера – если надо, то хоть целой ротой: мы с девчонками в этом краснознаменном училище были в особенном фаворе, так как нечасто жаловали тамошние танцевальные вечера своим присутствием.
Итак, дело было в шляпе, пусть и в армейской ушанке, натянутой на красные от мороза курсантские уши под Новый год. И я уже победно, несколько по-командирски смотрела на подруг, оживившихся и вновь защебетавших о счастливом будущем, как новый звонок не заставил себя ждать. Кто-то даже ядовито пошутил, что это Ленкины предки решили не отправляться в изгнание и придется искать новую хату.
Но дрожащий от горя бас в телефонной трубке уже называл то проклятое и роковое для нас слово, о котором вы уже догадываетесь. Да, и артиллеристам надо было зачехлять свои пушки, уже нацеленные на южную часть города, где мы жили, из-за карантина. Чтобы он провалился! Час целый мы все сидели в полнейшем отупении, а потом Ленка скомандовала:
– А ну, девчонки, по коням! Едем в мореходку, там сегодня факультетский вечер, меня один чувак приглашал, да я отказалась. А он билеты аж силой всунул, так что их у меня куча. Сказал, все равно пропадают, сегодня ведь все нормальные девчонки пироги пекут, торты украшают да с гусями возятся.
Мореходка почему-то шла у нас за третий сорт – там же не военные курсачи, а только так называемые полувоенные, будущие научные работнички, в лучшем случае капитаны «пассажиров», пассажирских судов, и никаких тебе лейтенантских погончиков…
Я наотрез отказывалась идти, к тому же ведь ни прически на немытой голове, ни времени на косметику уже не оставалось.
– Отправляйтесь, девчонки, одни, а я Новый год и без мужиков переживу – вот вернется мой лейтенантик из плаванья, который в прошлом году «систему» закончил и…
– Нет пойдешь! – стали доставать меня девочки.
– Без тебя все равно никакого толку не будет, ты одна нам на крючок хоть десяток парней подцепишь, по два на каждую! – смеялись они и… накаркали.
Не буду сейчас подробно рассказывать, как поплелась я за девчонками только из солидарности через длиннющий мост Александра Невского, под снегопадом, с нечесаной головой, из теплого метро в Макаровку (ту самую высшую мореходку), как у меня тут же перехватило горло, и я поняла, что завтра вообще, к чертям собачьим, свалюсь от того самого гриппа, который омрачил нам грядущий праздник. Но, как только мы переступили порог актового зала в Макаровке, несмотря на мой затрапезный вид, ко мне тут же приклеился какой-то огромный плечистый третьекурсник и ходил по пятам, как околдованный, хотя я не обращала на него никакого внимания, даже не разглядела толком лицо этого «медведя», как я его про себя окрестила. Ведь нас с девочками тогда интересовали только пятикурсники – без пяти минут выпускники…
Закончилось все тем, что мы пригласили на завтрашнее празднование вывернувшегося откуда-то Ленкиного знакомого, обещавшего притащить еще четырех друзей, потому что в Макаровке ни о каком карантине не слыхивали: это же не военная система со всеми прилагающимися придурями.
А назавтра уже в девять вечера мы нарядные, с прическами, в романтических платьях, прикрытых фартуками, стояли на Ленкиной кухне и совершали последние приготовления.
Вскоре раздался звонок в дверь, и мы уже настроились сделать кокетливые улыбки навстречу нашим неведомым судьбам. И мы сделали их, когда дверь широко раскрылась, так широко, чтобы пропустить объемных парней в морских курсантских мундирах с… погонами: это были все пять мальчишек из Дзержинки, которых мы приглашали с самого начала.
– Мы сбежали! – радостно сообщили они. – В самоволку, когда офицеры разъехались по семьям. Будем праздновать, что мы, рыжие, что ли! – потирали они замерзшие руки, глядя на отменно накрытый стол, уставленный их собственными бутылками.
Мы с девчонками таинственно переглядывались, думая о том, что же будет, когда явятся еще и пятеро из Макаровки, – ну точно, сбылось вчерашнее карканье про двух парней на каждую!
– Так что тащи, Ленка, еще пять стульев из кладовки! – тихонько скомандовала я.
Мальчишки уже довольно рассаживались за столом, мечтая о проводах старого года, когда раздался звонок, которого мы испуганно ждали, правда уже приготовив извинительную речь по поводу случайно встреченного Ленкиного друга: «Такая вот Ленка непутевая!», – когда в квартиру один за другим стали вваливаться мощные… «сапоги» – артиллеристы, нагруженные, как солдатские пушки, только не снарядами, а несколько иным горючим. Они чмокали нас в пылающие щеки, еще не замечая «противника», который смущенно задвигался за столом, понимая, что надо, вернее придется, потесниться.