— А ты, видать, имел с машинами дело? — спросил Василий, когда лодка была спущена и Павел ловко навесил мотор.
— Было. Все приходилось.
Стешка боялась ступить в лодку, и Павел подал ей руку. Она взялась крепко и жестко. Павел торопил: «Скорее, скорее!» — и ему подчинялись. Даже Василий как-то сник при нем.
Для всех в лодке не хватило места, и часть осталась на берегу.
— Следующим рейсом, — кивнул им Павел, сильно отталкивая лодку от галечника. Он взялся за руль: — Ну, командуй, куда теперь?
Василий, несколько задетый бесцеремонной легкостью гостя, с которой тот взял верх в компании, указал на острова, чуть выше по реке.
— Сейчас мы ее! — Павел круто направил лодку поперек сильной стремнины реки — потягаться с ней слабеньким моторчиком. Он расстегнул ворот и с наслаждением подставил ветру и солнцу худую белую грудь.
Василий, словно ища обиды для себя, подкидывал едкие вопросики: откуда да чем занимался раньше… Не замечая подвохов, Павел ответил, что работал на стройке.
— Ого! — изумился Василий. — А у нас отсюда туда бегут, только держи успевай. Выходит — тятькин хлеб слаще.
— Отставка вышла… В отставку пошел.
— Уж не с начальством ли?
— Какое начальство! Река, чертушка, дала отставку, — вспомнил Павел слова доктора.
Василию показалось, что Павел говорит загадками, по-городскому, — видно, считает его за деревенского, темного, косорылого.
— А может, от работы стреканул? Оно и работа когда отставку дает.
— Может быть, может быть, — равнодушно согласился Павел. Он видел, что Василий нарывается на скандал, и не хотел этого. Чего с ним связываться — непонятный какой-то парень. Нет, в бригаде куда проще и ясней люди. Да и многое там как-то определеннее, тверже. Василий смотрел на него светлыми скандальными глазами, а Павел, отводя взгляд, и вообще ругая себя за эту никчемную поездку, думал, что в такое сухое, без дождей лето кто-кто, а опалубщики определенно выиграют. Сейчас, поди-ка, где уж работают!..
В деревню рыбаки приехали ночью.
Рыбалка прошла удачно, и все вернулись довольные. Василий и Павел были в разных группах и перепалки больше не затевали. Стешка, уловив минуту, шепнула Павлу:
— Ты не смотри на него, он вечно такой.
Павел только пожал плечами — его это нисколько не задевало. Он слышал, что Василий спит и во сне видит, как бы вырваться из артели.
Но куда было деваться парню? В МТС — нужна специальность, а у него не только специальности, но и образования что-то класса два или три. В колхоз пойти — у той же Стешки под началом будешь. А девка упрямо держала путь на курсы, за руль трактора. И добьется… Василию же оставалось париться в шерстобитне со стариками. Он и на Павла заедался только из зависти — тот, видишь ли, легко имел все, о чем даже думать боялся Василий, а вот бросил и приехал. Захочет, вернется вновь… Нет, не дотянуться до него Василию.
Павел понимал все это и, не обращая на Василия внимания, с удовольствием лез в воду, собирал рыбу, таскал хворост для костра. «А поди-ка врал докторишка насчет реки…»
Подсохший, охлестанный ветром и солнцем, Павел бодро шагал к избушке Пелагеи. В окнах было темно. Только теперь он вспомнил, что за весь день ни разу не подумал о Пелагее.
В избе, чтобы не разбудить Пелагею, Павел осторожно постелил себе на сундуке, и лег, стараясь не шуметь. Спать не хотелось, и он лежал с открытыми глазами. Впечатлений за день было много, и хотелось думать только о них.
Вдруг резко заскрипела койка, на которой лежала Пелагея, и он удивленно приподнялся: «Не спит?» Пелагея зажгла лампу, и Павел увидел ее измученное ожиданием лицо.
— Где ты был, головушка твоя садовая? — чуть не плача, накинулась она. — Ить целый день! Ты думаешь что или нет?
— А что такое? Случилось что?
— Ты хоть ел, нет?
— Да ел, конечно, ел!
— Ел. Чем вас там кормили?
— Уху варили. — Павел все терялся в догадках — уж не стряслось ли чего?
— Уху, господи! — всплеснула руками Пелагея. — Да разве тебе уху надо? Тебе молоко с медом надо, у тебя же грудя слабые!
— Да брось ты, — начал сердиться Павел. — Начнешь тоже выдумывать.
— Я же и виновата еще! Постой, не спи, я тебе согрею.
Но Павел удержал ее, отговорил — не хочет он ничего, не надо.
— Ложись тогда на постель, куда ты лег!
Тут уж пришлось покориться. Легли, потушили свет.
— Ишь что задумал, какая тебе рыбалка? — шептала Пелагея, жалея его большим горячим телом. — Тебе ж грудя беречь надо.
— Да ничего не сделается, — хмуро отодвигался Павел. — Все равно куда-то уезжать придется.