Дэн собрал пустые кружки:
— Придется пить пиво, в этом округе сухой закон.
— Чепуха! Это Америка, страна, обеими руками отталкивающая лицемерную концепцию двойного мышления, практикуемую за границей, но эффективно применяющая ее на деле, к стыду Старого Света. Возможно, Бэй Каунти официально и сух, но у закона всегда чешутся ладони, поэтому под прилавком ты найдешь разумный запас прозрачной влаги, с честью носящей имя «Белый Мул» и действующей с такой же мощью, какой обладает удар копытами сего достойного животного. Если ты все еще сомневаешься, то можешь разглядеть на стене напротив вставленную в рамку лицензию на спиртное, оправдывающую подобную предприимчивость в глазах национального правительства. Просто возьми да положи на стойку пятидолларовую бумажку и не ожидай никакой сдачи…
После первых глотков кукурузной водки Виктор Франкенштейн впал в дружелюбное настроение:
— Зови меня Вик, Дэн. Я хочу, чтобы мы стали друзьями, и поэтому расскажу тебе историю, которую мало кто слышал, — историю поразительную, но подлинную. Подлинную — запомни — в отличие от искаженных, полуправдивых россказней и прямого невежества, находящихся в гнусной книжке, изданной Мэри Годвин.
О, как жалел мой отец о встрече с этой женщиной и о том, что в минуту слабости он поведал ей тайну, касающуюся его уникальных научных исследований…
— Минутку, — перебил Дэн. — Ты коснулся правды, но меня не так легко провести. Это Мэри Уоллстонкрафт Шелли написала книгу «Франкенштейн, или Современный Прометей» в 1818 году. Следовательно, ты вместе со своим отцом настолько стар…
— Пожалуйста, не перебивай, Дэн. Я упомянул опыты отца — обрати внимание на множественное число, — посвященные тайнам жизни. Так называемый Монстр был лишь одним из аспектов его работы. Отец интересовался долголетием, и сам прожил до глубокой старости — то же самое произойдет и со мной. Именно сейчас я не стану испытывать твое доверие и не сообщу год моего рождения, а продолжу свой рассказ. Насчет Мэри Годвин. В то время она жила с Шелли, но они еще не поженились, и поэтому отец не терял надежды, что однажды Мэри все же обратит на него внимание, тем более, что сам он давно уже серьезно увлекся ею. Что ж, легко представить, как было дело: она вела записи всего, что он ей рассказывал, затем бросила его и воспользовалась ими при создании своей презренной книги. Впрочем, в ней тьма ошибок… — Он наклонился и снова сердечно хлопнул Дэна по плечу. Репортеру не очень понравился этот жест, но он не возражал. До тех пор, пока тот продолжал рассказывать…
— Вначале она превратила папашу в швейцарца. Когда он вспоминал об этом, он, бывало, волосы на себе рвал — ведь наша семья добрых баварских корней и благородного происхождения. Затем она послала его учиться в университет в Ингольштадте, хотя любому школьнику известно, что университет переместили в Ландшут в 1800 году. Но что касается самой личности отца — тут она переступила все границы! В ее клеветнической книге он изображен нытиком и слабым человеком, хотя на самом-то деле он был воплощением силы и убежденности. Но мало этого, она совершенно не поняла смысла его экспериментов. Идея сборки искусственного человека из частей просто смешна! Она настолько увлеклась легендами об Оалосе и Големе, что извратила работу отца и втиснула его идеи в средневековые рамки. Отец не строил искусственного человека, он реактивировал мертвеца! Таков истинный гений! Годами он путешествовал в глубине африканских джунглей и изучал фольклор, относящийся к созданию зомби. Затем он упорядочил эти знания и усовершенствовал их до степени, превосходящей знания всех учителей-аборигенов. Оживить покойника — вот что он мог сделать, и это было его тайной. А как сохранить ее в будущем, мистер Брим?
Виктор Франкенштейн широко раскрыл глаза, и они, казалось, наполняются внутренним негасимым пламенем. Дэн инстинктивно отпрянул, но тут же расслабился. Какая опасность могла грозить ему в этой ярко освещенной, полной людей комнате?
— Боишься, Дэн? Не стоит, — Виктор улыбнулся, протянул руку и вновь хлопнул его по плечу.
— Что это? — испуганно вскрикнул Дэн, ощутив острый укол в плечо.
— Сущая безделица, — снова улыбнулся Франкенштейн, но без тени веселья. Он раскрыл ладонь и показал небольшой шприц с нажатым плунжером и пустым баллончиком.
— Оставайся на месте, — приказал он, видя, что Дэн пытается приподняться. Мышцы репортера ослабели, и он в ужасе плюхнулся на скамью.