Тот, Который Убивает, должен сидеть, скрестив ноги, в темном углу и ждать появления добычи.
Роберт Шпехт
Верный способ
Чарли Аткинса увезли в сумасшедший дом в тот же день, что и Тэда Уинтерса. Чарли поехал совершенно спокойно: он ведь был недоумком, и ему было наплевать, где спать — здесь или там. Но с Тэдом получилось по-другому: когда его забирали, он выл, словно покалеченный пес…
Каждый поселок может похвалиться местным дурачком и местным шутником. И похоже, первый всегда служит объектом шуток для второго. Взять хотя бы Чарли и Тэда. Пожалуй, Чарли это совсем не трогало: на любой подстроенный ему Тэдом розыгрыш он лишь глуповато ухмылялся и говорил: «Ну и забавный этот Тэд, ей-богу!».
Чарли спал в комнатушке, находящейся в задней части похоронного бюро мистера Экинса. Он поддерживал чистоту и время от времени подметал помещение. Экинс давал ему небольшие поручения, просто чтобы тому не казалось, будто его кормят из милосердия. Чарли любил свою комнатку, вовсе не обращая внимания на то, что в гостиной почти всегда находился покойник.
Наступил апрель, и случилось так, что лопнула главная водопроводная труба, ведущая в поселок. Утечка превратила кладбище в грязное месиво и до того, как воду откачают насосом, «Похоронное бюро Экинса» приютило у себя троих ожидающих последнего путешествия клиентов. Чарли пришлось поделиться клетушкой с девушкой по фамилии Дэйтон, умершей несколько дней назад от пневмонии.
Прослышав об этом, Тэд не удержался, чтобы не поддеть Чарли:
— У тебя появилась подружка, Чарли, это правда?
Тот глянул на него с любопытством.
— Я говорю о той симпатяжке, что остановилась у тебя.
— Брось, Тэд. Это девица Дэйтон. Ты же знаешь.
И Чарли оглянулся на приятелей Тэда, посмотреть, не улыбаются ли они. Он все еще не понимал, разыгрывают его или нет.
— Так говоришь, она не твоя жена?
— Тэд, ведь девица-то мертвая. Она не может быть ничьей женой. Ну и остряк же ты!
Некоторые из приятелей готовы были рассмеяться, но Тэд глянул на них, и они замолкли. У него появилась идея.
— Чарли… ты не видел, как та девушка встает и бродит по ночам?
— Теперь-то я понял — ты шутишь.
— Я вовсе не шучу, — угрюмо возразил Тэд. — Скажу лишь одно: лучше убедиться наверняка, что крышка плотно закрыта.
Окружавшие Чарли физиономии посерьезнели.
— Зачем мне в этом убеждаться?
— В городке поговаривают, что перед смертью она была укушена волком, — сказал Тэд, вплотную приближаясь к Чарли. — Но не обычным волком, а оборотнем. Знаешь, кем она теперь стала?
— Вампиром?
Разные легенды в голове у Чарли перемешались, но Тэд не стал его разубеждать.
— Верно. И когда ты заснешь однажды ночью, то и глазом не успеешь моргнуть, как она вопьется тебе в глотку зубами и обгложет до самых костей.
И с этими словами Тэд ушел прочь вместе с дружками, оставляя Чарли погруженным в одинокие размышления.
Позже Чарли расспросил мистера Экинса о вампирах, и тот поведал ему все, что знал. Не успел Экинс выяснить у Чарли, зачем это ему понадобилось, как вошел клиент, и хозяин забыл о своем намерении.
И очень жаль, потому что той же ночью Тэд с приятелями собрались у задней стены похоронного бюро, как раз около комнаты Чарли. Некоторые лавочники поселка платили Чарли по пятьдесят центов в неделю, чтобы тот проверял двери магазинчиков перед тем, как отправиться спать. Именно этого и ожидала собравшаяся за его комнатой компания.
Тэд повернулся к Сюзанне, единственной девушке в группе. Скоро они должны были пожениться, но в эту ночь лицо ее было загримировано так, что даже жених слегка пугался ее вида: глаза обведены черным, а губы выкрашены в алый цвет, остальное лицо — белое, как мел, исключая темные полосы вдоль щек, придающие облику изможденность.
— Тэд, мне не хочется делать этого, — прошептала она.
— Брось, дорогая, — все это лишь шутка…
— Да, но мне не хочется лезть в этот ящик.
— Ты пробудешь в нем лишь пару минут, пока не вернется Чарли. Как и задумано, мы уложим тебя в один из тех, которые Экинс держит как образцы в гостиной, а потом заменим его на тот, что находится в комнате Чарли. Когда он вернется, ты выдашь пару стонов, откроешь крышку, и все мы повеселимся.
— А вдруг у него схватит сердце или что-нибудь еще?