— Чего там не видали… Ветер да лед. Да камушки летят.
— Меня поведешь, — сказал Летягин. — Никогда там не бывал. Расставим рейки по гребню, выкопаем шурфы, нанесем на план контур лавины.
— Не пройдем мы с тобой, Иван Егорыч, там воздух редкий, — улыбнулся Огуренков.
Рабочие тоже посмеялись.
— Годы не те, Иван Егорыч!
— Туда и молодой не всякий взойдет.
— И для здоровья вредно.
Летягин взглянул на говорившего.
— Жить вообще вредно.
Разговор шел почти рядом с машиной Калинушкина, но Летягин не торопился кивнуть ему головой.
— Мы-то пойдем, — сказал Огуренков, — а ты и Афоню вербуй, он ходок легкий, по любому опасному полю пройдет.
Маленький мужичок освобождал улей от снега. У него огневая бородка, каверзные глазки — странная помесь мичуринца-опытника с попом-расстригой, из тех, что бродят по таежным тропам, ищут лучшего от хорошего. На длинных космах касторовая просаленная шляпа.
— Пойдешь с нами, Афоня? — спросил Летягин.
Афоня не принял шутливого тона, отвернулся.
— Житья от вас нету, дьяволов… Люди говорят: взыщут с тебя за недосмотр.
Наступило неловкое молчание.
— Мало ли, что бабы болтают, — сказал Летягин.
— Не болтают, а сказывают, — язвительно поправил Афоня.
— Сказывают? Ну, тогда, стало быть, взыщут.
Летягин собирался потянуть Чубчика за повод, когда Калинушкин вылез из машины — для разминки, что ли.
— А я предложил бы вам вертолет, так будет проще. — И он показал на висевший в небе вертолет.
— Спасибо, это потом. Сперва надо ногами пощупать.
— Потом, это смотря по погоде, — возразил Калинушкин. — А вообще что ж мимо ходите? Может, соберемся у меня, обсудим? «Что делать», ну и, конечно, «кто виноват»… Чья тут недоработка. Или, может, спишем на небесную канцелярию?
— Всегда в таких случаях виноват автор проекта. Так что виноват я, — сухо признал Летягин. — Хотите, чтоб подтвердил под стенограмму?
Калинушкин опешил:
— Нет, хочу поблагодарить: вы говорите громко. Всем хорошо слышно… Кстати, знакомьтесь — представитель прокурорского надзора товарищ Селивон.
— Пройду на Чалый Камень. Оттуда лавина — там и разберемся.
— Туда незачем. Лучше ко мне в кабинет.
— Главное, чтоб не повторилось. Надо думать, как преградить путь лавинам. Как спасти участок.
— Надо думать, как спасти… вас, — вполголоса заметил Калинушкин.
— Толстый вы стали, дядя Рика, — вдруг улыбнулся Летягин.
— Не слышу…
— Слышите, — нисколько не повышая голоса, отозвался Летягин.
Калинушкин поправил шнурок в ухе.
— Я вам добра желаю.
— Вам бы надо скромнее держаться, — наставительно заметил Селивон. — Придется дать объяснения. У хорошего инженера не каждый день такое бывает: обвал.
— Без разрешения начальства! — созорничала Галя.
— Вот видите — умница! — засмеялся Калинушкин. — Знакомьтесь: Галочка Устинович, единственная дочка главного…
Но Летягин не дослушал и молча потянул за собой Чубчика в знак окончания беседы.
Селивон поглядел вслед лошадиному крупу.
— Дошлый мужик, — заметил он. — На кривой кобыле не объедешь.
— Не слышу…
— Спился он тут, что ли?
— Нет, устарел, — быстро и небрежно аттестовал Калинушкин. — Человек на излете. А лавина просто так: аминь в конце молитвы.
— Просто так ничего не бывает, — сказал Селивон. — Он, кажется, находился однажды под следствием?
— Не с того конца ищете, молодой человек, — помолчав, сказал Калинушкин.
7
Арба в воловьей упряжи. Горная тропа. Ощущение соседства с небом.
Дорджа и Галя тряслись на чемоданах. Начальник партии Бимбиреков, озорной толстяк с распахнутой волосатой грудью, восседал на передке арбы, тыкал палкой в воловьи бока.
На базу изыскателей практиканты ехали без дороги, в обход аварийного участка. Их с собой взял инженер Бимбиреков. Дордже сразу не понравилось, как он поглядывал на Галочку.
Галя продрогла. Волны тумана, сырость. Галя решительно открыла чемодан и достала заграничный свитер. С мужским интересом, ничуть не таясь, Бимбиреков наблюдал, как она с головой и руками нырнула в свитер. Наглядевшись, инженер сказал, похоже, как утром шофер Володя:
— Вот у нас кручи какие. Не боишься?
— Скуки боюсь, — ответила Галя, вынырнув из горлышка свитера.
— Понятно. Ну, тут теперь не заскучаешь, начнут искать виноватого. Небо с овчинку покажется.
Дорджа достал блокнот и карандаш.