Не могу не отметить появление в нашем цехе молодого специалиста, присланного по направлению после окончания учебы в Воронежском технологическом институте - Золотарева Валентина Лукьяновича. С Воронежа в тот год - 1971-ый - приехало несколько человек. Золотарев попал в мою смену аппаратчиком полимеризации того же разряда, что и я. Все инженерно-технические места были заняты и временно всех разбросали по цехам аппаратчиками. Валентина прикрепили ко мне и несколько дней я показывал ему цех. Буквально через несколько дней Золотарева перевели работать с командированными к нам специалистами, готовившими схему автоматического регулирования процессом полимеризации. Чуть позже его забрали в ЦЗЛ в водную лабораторию. У него сложился хороший трудовой путь у нас на заводе - до главного инженера, затем он переехал в Москву в ВПО 'Союзкаучук'.
Глава четвертая
В марте 1972 года мне, как получившему диплом инженера, предложили перейти в цех 100-107 мастером смены отделения 105. Поскольку в своем цехе мне места не было, я согласился. Написал заявление у начальника нового цеха Арнольда Ивановича Ладушкина, в его кабинете. В свое время он возглавил цех 100-112, сменив Варибрус Николая Ивановича. И уже при нем цех разделили на два цеха: 103А-112 и 100-107 - по выпуску конечного продукции. Очень эрудированный специалист, мы его уважали за строгость и справедливость. Здесь я вновь начал работать в смене 'Б' - у начальника смены Виктора Полещука; с ним мы вместе заканчивали институт. Заместителем начальника цеха был другой наш сокурсник - Колпаков Владимир Николаевич. Оба давно здесь работали, были старше меня и помогли изучить цех.
В отделении 105 цеха 100-107 тоже получали каучук, но только полиизобутиленовый, в его макромолекуле отсутствовала двойная связь, поэтому он не годился для выпуска резины - двойные связи в молекуле каучука позволяли легко добавлять в него сажу и другие наполнители, что позволяло получать разные резиновые смеси, а уже из них - автомобильные покрышки, камеры, игрушки, шланги и др. В цехе ДК-1-2 именно такой каучук мы и получали, он шел с производства СКД прямиком на склады шинных заводов. В новом для меня цехе получаемый каучукоподобный продукт применялся в основном в кабельной промышленности, он является прекрасным электроизолятором. Выработка здесь была небольшая - до 4-5 тонн в смену, а в цехах ДК-1-2 и ДК-3 она достигала в последние до закрытия цеха годы 150 и более тонн в смену.
Переход в другой цех сразу поднял мой кругозор, по-другому посмотрел я на коллективы цехов изнутри, на другое восприятие технологических схем, на отношение людей к работе. Нужно отметить, что цехи сильно различались. Здесь было очень старое оборудование, но за ним строго присматривали, старались своевременно устранить мелкие недостатки и не довести до крупных неприятностей. А опасности здесь поджидали очень большие, потому что применялся этилен в сжиженном виде. Температура полимеризации на движущейся стальной ленте достигала ста градусов ниже нуля. Аппаратчик полимеризации через смотровое органическое стекло наблюдает за процессом полимеризации изобутилена и с помощью специального металлического щупа поправляет перемещающуюся массу каучука - твердую от сверххолодного испаряющегося этилена - таким образом, чтобы она не соскакивала со стальной движущейся ленты, натянутой в виде желоба между направляющими роликами. У стекол имеется возможность лопнуть по самым разным причинам и тогда возможен пожар либо взрыв, но при быстрой реакции и правильных действиях аппаратчика всего этого можно избежать. Оборудование практически соответствует тому состоянию, что и в 1949 году, когда его вывезли из Германии по репарации. Технологическая схема процесса полимеризации изобутилена и подготовки его к отгрузке в отделении 105 внешне проста, но требует много ручного труда. Главным плюсом для завода является тот факт, что на другом оборудовании получить такого же качества продукцию невозможно.
Правда, имели место у нас обморожения рук при работе на полимеризаторе, но самое страшное - это опасность взрыва. Газообразный этилен с воздухом дает взрывоопасную смесь в широких пределах. много лет назад в отделении 105 был хлопок с последующим загоранием и заживо сгорела женщина - мастер отделения Мякишева. С тех пор здесь установлено много блокировочных устройств, и я первое время с подозрением относился к ним, не верил, что могут они защитить схему и человека. Но они работали и были случаи, когда они нас действительно защищали.
Глава пятая
Поработать в отделении 105 пришлось всего два месяца, а 11 мая меня забрали в армию - на один год рядовым, как требовал тогда закон о всеобщей воинской обязанности в случаях заочного обучения в институте. В это время усилились боли у матери, ее положили в коридоре переполненного неврологического отделения нашей заводской больницы, свободных мест в палате не нашлось. Уже уволившийся перед отправкой и постриженный в военкомате налысо, я зашел в этот коридор, мне показалось, что мать спит. Я был в отчаянье, не понимал, почему все так нескладно получается. Остаться? Взять какую-нибудь справку из больницы для военкомата и вновь отправиться работать - переждать тяжелый момент при родителях? У меня появились нехорошее предчувствие, боялся, что больше не увижу в живых самого родного мне человека... Брат Евгений и сестра Тамара успокаивали меня, напоминали, что у матери уже были подобные обострения. Надежда, что все образуется, все обойдется, и собранные в дорогу вещи, все это привело меня ранним утром к автобусам, в которых нас разместили и увезли в пока неизвестном направлении. Но - ясное дело, что в какую-то армейскую часть великой Родины. Предчувствие меня все-таки не обмануло, больше своей матери я не увидел, ее похоронили через неделю после моего отъезда. В тот день, когда она умерла, мы, видимо, проезжали Азербайджан, связи с внешним миром у солдат в те времена не было. Я тосковал по родным, но народу в поезде было так много, что сильно скучать не давали. Дорога была, как дорога, но ехали очень медленно, к нам призывники добавлялись в каждом городе. И никто не знал, куда же все-таки нас довезут, где будем проходить службу, какие это будут войска. В итоге я попал в Тбилиси, в войска ПВО. Полк находился недалеко от рынка, нас даже отпускали, чтобы мы полакомились хурмой и другими прошлогодними южными фруктами. Под гортанные команды младших командиров отрабатывали строевой шаг, а вскоре нас привели к присяге и готовились мы разъехаться по разным дивизионам. Именно из Тбилиси, сразу как мы сюда приехали, написал я первое солдатское письмо домой.
В полку нам нравилось, было довольно необычно, весело. По команде вставали, по времени одевались, раздевались, по команде ели, ложились спать. В общем, обычная солдатская жизнь. Только на несколько дней попал я на сборы футболистов. Узнали, что я в цехе на воротах стоял - сразу повезли на тренировки полковой команды куда-то в горы. В основном все футболисты были грузины или армяне. Сейчас я думаю, что это 'приблатненные' остались служить в родных местах, по-настоящему их должны были отправить в Россию или на Украину.